“Дала работу…”

"

Как известно, руководитель регионального Следственного управления СК РФ Николай Никитин рассказал журналистам о том, что интуиция предсказывает ему скорое расследование покушения на депутата областной думы Сергея Курихина. Но пока следователи не готовы подтвердить шестое чувство Николая Владимировича практическими результатами. Важные улики по делу – пиджак и рацию, брошенные нападавшими, обнаружили не органы следствия, а бдительная жительница Октябрьского района. Из соображений безопасности ее имя мы не называем. Свидетельница рассказала «Взгляду», как пыталась всучить вещественное доказательство сотрудникам правоохранительных органов. Мы приводим ее рассказ от первого лица, чтобы читатели могли практически из первых уст узнать о том, как ведется расследование покушения на издателя «Взгляда» и сложить собственное впечатление о работе силовиков.

«9 июня поздно вечером (где-то пятнадцать минут двенадцатого) у меня собака рванула к окошку. Я за ней  – пасть ей держать, чтобы не разлаялась. А то она ребенка маленького за стенкой может разбудить. Ну и слышу: бегут люди, запыхавшись, шуршат чем-то или кидают что-то. Я посмотрела, но не разобрала, темно было. И один другому говорит: «Валим, валим быстрей! Отсюда на сквозняк выйдем!». Русские вроде – говорили без акцента. Я потом поняла, что бежали они, видимо, от Вакуровки, где было покушение, в сторону телецентра. Позже меня спрашивали, слышала ли я выстрелы, но я не слышала. У нас тут рядом ресторан – там все время фейерверки запускают, так что даже если и кто и слышал, то внимания не обратил.

На следующий день утром, без двадцати восемь, пошла с собакой гулять. Смотрю – елки зеленые! – у меня под окнами опять мусор! Ну, думаю, выброшу уж, чтоб под окнами не валялся. Зрение у меня плохое – решила, что целлофановый пакет лежит. Подошла, подняла, а это добротный, хороший пиджак. Рукав вывернут только. В одном кармане то ли рация с антенной, то ли телефон, провода какие-то, а в другом – налобный фонарик. Но документов нет.

У нас здесь часто «наркота» дерется. Зимой мы с соседями нашли тут мобильный телефон какой-то девушки. Позвонили по нему ее родителям. Выяснилось, что она как раз недавно пропала. Родители стали ее разыскивать и обнаружили в реанимации. Я как раз вспомнила эту историю и подумала, что, может быть, хозяина пиджака раздевали (ведь вещь эта дорого выглядит) и  кто-то спугнул грабителей. Решила найти владельца.

Пошла к охранникам на проходной телецентра, рассказала все. Спрашиваю: «Ребята, вы слышали ночью что-нибудь, были происшествия?». Один отвечает: «Нет, я только заступил, а сменщики ничего не говорили. Звоните 02». Я позвонила, представилась, рассказала, что и где произошло. Меня спрашивают: «А в каком районе все случилось?» Я отвечаю: «В Октябрьском». Они говорят: «Вот и звоните в Октябрьский ОВД». Звоню, опять все рассказываю. Они говорят: «Подождите, сейчас приедем!». В десятом часу утра приезжают двое на машине ППС. Пересказываю им все, отдаю пиджак. Один вроде взял сначала, а потом как отдернет руки! Я спрашиваю: «Ты чего?». А он: «А вдруг он взорвется?». Я говорю: «Если бы он хотел взорваться, он бы уже у меня под окном взорвался к чертовой матери! Забирайте, ищите хозяина!». Ну они взяли пиджак и уехали.

И тут, уже к одиннадцати часам, началось прямо нашествие какое-то: люди и в форме, и в гражданке, и с собаками, и без. Вот пристали ко мне: «Где этот пиджак?». Да, говорю, забрали ребята из ППС. Они: «Как их фамилии?». Я отвечаю: «Да что ж они мне представлялись, что ли? Знаю только, что один из них был  казах». Потом к 12 часам дня приехал этот казах, зашел ко мне и говорит так потихоньку: «Забери пиджак». Я отвечаю: «Иди во двор, там все твое начальство – им и отдавай». Он не хотел, а потом пошел, а я за ним следом. Тут его какой-то сотрудник в погонах поймал: «Ты зачем взял пиджак?! Зачем?! У тебя мозгов, что ли, нет?!». А потом мне: «А вы зачем взяли? Зачем трогали улику?». А мне надо было его на мусорку, что ли,  выкинуть, чтобы и разговора никакого не было? Он говорит: «Положите пиджак так, как он лежал». Я рукав вывернула и положила. Они его снимали, фотографировали, чуть не ползали по нему! Потом спрашивают меня: «И это все?». Я говорю: «Вы меня извините, но я тут больше ничего не искала, по земле не лазала». Тогда привели собаку. Она понюхала пиджак и помчалась куда-то в лопухи. А потом они несут оттуда пистолет с глушителем, куртку какую-то. И опять снимают, фотографируют, отпечатки ищут. И один жалуется: «Да что ж мы здесь увидим-то теперь?». Время уже к вечеру было. А какой-то мужчина в гражданском, видимо, высокого чина, показывает ему на меня и отвечает: «Вот если бы не она, тебе бы и смотреть было не на что!». А потом ко мне обращается: «Спасибо! Если бы не вы, мы бы сейчас на свалке за городом копались».

После этого приходил ко мне милиционер из нашего ОВД (участковый, но он в Агафоновке работает. А своего участкового у нас нет. Говорят, что содержать его не на что). Брал объяснения: зачем я брала этот пиджак, что с ним делала, куда звонила. Еще приходили следователи, сотрудник прокуратуры. Один человек в костюме, с цепью золотой на шее приходил. Спрашивал, о чем эти люди говорили, когда убегали. Он единственный из них, кто назвал мне свою фамилию, но я ее забыла. А своих телефонов на случай, если я что-то еще вспомню, они мне не оставляли. До девяти вечера по всему нашему дому ходили по квартирам: допрашивали, ловили. Но, кроме меня, похоже, никто ничего не слышал и не видел. Только сосед  из другого подъезда меня обругал: «Какого черта ты во все это влезла? Дала работу этим нашим служителям порядка!». Так что я опять виновата.

 

 

 

Владимир Федоров, “Взгляд” (16.06.2011)