Политико-правовые эксперименты

Не гордиться своей наградой Александр Николаевич не может — в особенности потому, что премию Боровика журналист получил во второй раз: в 2008 году Крутову также присуждалась данная премия — «за большой вклад в развитие независимости журналистики в России». Дважды лауреатов премии Боровика в стране всего несколько человек! «На мой же взгляд, эта премия — единственный в России аналог Пулитцеровской премии», — так объясняет Крутов выбор именно этого конкурса для представления своих работ на суд жюри.

В 2008 году оценивались два расследования Крутова: «Деньги исчезают в полдень» — о том, как фабриковалось дело Стефаниды Тимохиной, и «Социально-полезный дьявол» — о «серийных взяткодателях». Кроме того, журналистские работы Александра Крутова выходили в финал конкурса имени Боровика в 2009 и 2010 годах.

Все материалы-победители, да и не только они, в разное время публиковались Крутовым в саратовской прессе — большей частью его работы знакомы нам по журналу «Общественное мнение». Ну а теперь перечитать расследования Александра Николаевича (а кому-то — впервые прочесть их) можно без поиска архивных номеров журналов и газет — на днях Александр Крутов выпустил книгу «”Дело” было в Саратове», куда были собраны некоторые наиболее громкие расследования журналиста.

Пятьсот страниц издания повествуют о пятнадцати уголовных делах, рассмотренных в саратовских судах и описанных журналистом Крутовым. Дела эти, правда, не вполне обычные. «Уголовные дела саратовской элиты» — таков подзаголовок книги, который и объясняет «необычность» этих дел. Помимо трех вышеперечисленных журналистских статей в сборник вошли такие, например, серии расследований, как (по названиям глав книги): «Дело Аксененко: факты, размышления, воспоминания. Уголовное дело и прочие проделки бывшего мэра Саратова», «Тайны уголовного дела депутата Саратовской городской думы Леонида Фейтлихера. Тайны возбуждения. Прикладные вопросы языкознания. Тайны Соломоныча. Тайны фотографий», «Скрытый смысл «дела Несмысленова». Дело экс-министра сельского хозяйства Саратовской области», «Отмедведили, отматросили, посадили и бросили. Дело депутата Саратовской городской думы, хозяина «Крытого рынка» Михаила Макеенко» и др.

Впрочем, суть книги Александра Крутова — это не просто описание уголовных дел, где среди фигурантов, свидетелей, потерпевших и обвиняемых звучат громкие для Саратова (да и всей России) фамилии. На фоне официальных следствий, проведенных милицией, прокуратурой и судом, и расследований, проделанных журналистом, невольно вырисовывается картина современной милицейско-правовой системы Саратовской области. «Сворачивание демократических институтов и восстановление «вертикали власти» привели к валу коррупционных преступлений, — так характеризует нашу действительность автор книги в предисловии. — А те, кому по должности положено стоять на страже закона и пресекать преступления, в лучшем случае превращались в творцов липовых достижений по части борьбы с коррупцией. А в худшем — фабриковали заказные уголовные дела с целью убрать с дороги несговорчивого чиновника или бизнесмена».

По мнению автора, в Саратовской области эта тенденция проявляется в полной мере. Александру Крутову даже припомнились знаменитые «собаки Павлова»: «Последние пять лет меня не покидает ощущение, что жители Саратова и области также превратились в своеобразных подопытных животных, на которых видные члены партии Путина-Володина ставят социальные эксперименты с явным криминальным душком. Причем эксперименты явно неординарные. Где еще в России убивали прокурора области, вышедшего на след расхитителей бюджетных миллионов при строительстве партийных ФОКов? Где еще в России арестовывали и судили мошенника, собирающего деньги на взятку Генеральному прокурору России? Где еще в России арестовывали и судили родственника первого вице-спикера Госдумы по обвинению в совершении серии квартирных краж? Где еще в России предпринимались попытки использовать конституционное право на неприкосновенность частной жизни в качестве орудия для уголовного преследования политического оппонента?». Такими вопросами Александр Николаевич предваряет книгу «”Дело” было в Саратове».

В свою очередь «Репортер», предваряя официальную презентацию сборника расследований журналиста, задал Александру Крутову несколько вопросов — о книге, о стране, о правоохранительной системе.

Александр Крутов: «Закон у нас не действует, закон применяется»

— Александр Николаевич, можно ли узнать, для чего вообще было решено издать книгу, собрать уже напечатанные в СМИ статьи в одно издание?

— Я долго не мог сам себе ответить на этот вопрос. Начну издалека: видите ли, при рассмотрении уголовных дел зачастую получается так, что одно событие цепляется за другое — по персоналиям: и по подследственным, и по героям, и по следователям — из одного уголовного дела они переходят в другое. Так вот, профессионалам эти данные часто бывают необходимы. Но в материалы уголовного дела каждый раз не полезешь, да и по новостям в интернете искать нужные данные сложно. И знакомые адвокаты уже давно время от времени подходили ко мне и просили собрать статьи в одно издание. Этим летом закончился «сериал» по делу об убийстве прокурора области Евгения Григорьева, и мой редактор Алексей Колобродов заговорил о том, что статьи из «ОМ» неплохо бы издать в виде сборника. Ну а я подумал, что если уж делать книгу — то в ней должно быть не одно уголовное дело, а целый срез, дающий системное представление о трансформациях в правоприменительной системе под воздействием «путинской вертикали».

В книге «”Дело” было в Саратове» собраны пятнадцать уголовных дел с участием саратовской элиты. Начиная с дела «Облкоммунэнерго» 2007 года и заканчивая убийством энгельсского предпринимателя Борисова в 2011 году (там оказалась очень интересная подоплека — политическая, полицейско-милицейская). Значительную часть книги, почти треть, занимает дело об убийстве Григорьева.

— По какому критерию отбирались дела, расследования которых вошли в книгу?

— Для книги я брал уголовные дела, которые, так случилось, все прекрасно уложились в единую канву. Часть дел мне, конечно, пришлось отсеять — возможно, они войдут в следующую книжку «”Дела” давно забытых дней», куда можно будет включить «дела» советского времени и 90-х годов — поскольку они имеют отголоски и сейчас. «”Дело” было в Саратове» — дела относительно свежие — последних пяти лет. И только они заняли почти пятьсот страниц.

«Уголовные дела саратовской элиты» — наверное, подзаголовок книги говорит сам за себя. В каждом из описываемых мною уголовных дел, которые вошли в сборник, так или иначе замешана саратовская политическая элита: представители исполнительной власти региона, депутаты всех уровней, спикеры и вице-спикеры, в том числе Государственной думы, бывшие и ныне действующие, их родственники — на этом фоне весьма интересна роль прокуроров и следователей, оперативников. И все это выходит в серии «Библиотека приключений замечательных людей».

Мне кажется, о книге хорошо сказал в своей рецензии Лев Гурский. Мол, да, эти материалы мы читали в газетах и журналах, по одной  статье. «Однако, собранные вместе, эти тексты приобретают кумулятивный эффект. Из небольших вроде бы пазлов складывается вдруг гигантская картина — и она безрадостна. Потому что книга вовсе не об уголовщине, но о политике, точнее, она об уголовной политике или политической уголовщине…».

— В предисловии к книге вы отметили, что собранные в этом издании уголовные дела «при простоте и однозначности фабулы преступления неоднозначны по своему мотиву», и выводы, к которым приходите вы после рассмотрения того или иного дела, зачастую расходятся с «официальными».

— Я лишь высказываю свои версии. Скажем, когда закончилось дело по убийству Григорьева, — мне, например, было неясно, а за что же все-таки убили прокурора? То ли за то, что он был таким порядочным и пытался выявить факты воровства, то ли за то, что он активно использовал свое должностное положение, скажем так, не в лучших целях? Я, безусловно, не имею права опровергать приговор: суд вынес свое решение. Я могу только рассуждать обо всех странностях дела, которые я видел и слышал за время процесса.

Помните, когда опричник Кирибеевич в известной поэме Лермонтова, осознавая свою личную безнаказанность и всесилие самодержавной карательной машины, покусился даже не на чужую собственность, а на чужую жену?.. То есть совершил фактически смертный грех. Это переполнило чашу терпения. И в результате — эффект купца Калашникова с гибелью обоих участников конфликта. Вам это ничем не напоминает дело об убийстве Григорьева? А на мой взгляд, здесь прослеживается явная аналогия.

Согласен, мое мнение может быть и отличным от приговора — но я не претендую на абсолютную правоту. Я просто даю возможность читателю самостоятельно поразмышлять — насколько доказательства по тому или иному делу соответствуют официальной фабуле обвинения, какова роль тех или иных фигурантов, свидетелей, следователей, почему за основу следствия были взяты одни эпизоды и оставлены за скобками другие и так далее.

— Не опасаетесь ли вы реакции на книгу со стороны непосредственных ее персонажей — все той же саратовской элиты? И вообще, ожидаете ли какой-либо реакции на издание — ведь верно было подмечено: одно дело прочитать статью в журнале, и другое — прочитать серию статей в книге, да еще и в контексте общей «гримасы» политико-правовой системы страны?

— Насчет страха… Я здесь руководствуюсь постулатом: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Что же касается реакции. На статьи об убийстве Григорьева была смешная реакция. Заслуженный юрист Александр Ландо писал заявление в Следственный комитет по поводу того, что журналист Крутов непонятными путями раздобыл материалы уголовного дела по убийству Григорьева, пишет на их основании свои статьи, чем вмешивается в личную жизнь покойника! Я, конечно, повеселился над формулировкой. Все-таки статья 137 — вмешательство в личную жизнь — по-моему, предполагает, что потерпевшие могут быть только живыми. И даже в нашем СК неоднозначно отнеслись к заявлению Ландо о вмешательстве в личную жизнь покойного. Но не отреагировать они не могли, меня приглашал инспектор СК и проводил опрос: хотел ли я вмешиваться в личную жизнь покойного или преследовал своими публикациями иные цели. Эх, мне бы со своей личной жизнью разобраться, а не вмешиваться в личную жизнь покойников… С Александром Соломоновичем не соскучишься — это точно.

— Александр Николаевич, почитаешь ваши статьи, теперь — полистаешь книгу, и понимаешь, что вас смело можно назвать экспертом по уголовным делам. Такая скрупулезность, такая информированность, такая обширность рассматриваемой темы. Не просто сходил в суд и написал о приговоре — но анализ всего процесса, всех фактов, в том числе таких, которые не звучат официально. Откуда это в вас?

— Когда вспоминаю период своей работы в газете «Богатей», понимаю, что специфика еженедельного издания в том и состоит, что охватить все практически невозможно. Впрочем, и там были «сериалы» статей — «Саратовская семья», «Аксененко и его команда». (Тогда, на мой взгляд, главным политическим трендом времени было образование региональных семейных кланов — в чем я видел опасность для российской государственности, на что и пытался обратить внимание читателей.) Однако в декабре 2006 года я перешел на работу в журнал «Общественное мнение», где всерьез пришлось осваивать очерковый жанр.

В результате так получилось, что мне пришлось породить (да не мне одному, наверное) новый тип журналистского расследования — расследование после официального следствия. То есть в наше время уже априори нельзя доверять милицейскому или прокурорскому предварительному расследованию. Поэтому, работая в суде, уже по конкретным уголовным делам смотришь, где там может быть фальсификация, где недоработано, где какие возможны заказные мотивы появления дела и т.д. Газетный журналист, наверное, не может себе позволить копать так глубоко.

— В книге «”Дело” было в Саратове»  то и дело появляются фразы вроде «под видом разрекламированной борьбы с коррупцией правоохранительные органы навязывают обществу нечто совершенно иное», «что такое «борьба с коррупцией по-саратовски» и какими методами она ведется», «тяга прокуроров и оперативников к волшебству находит свое отражение не в сказках, а в материалах конкретных уголовных дел», «колеса прокурорской карательной машины начали набирать обороты»… У нас действительно все так плохо?

— Сейчас для России и граждан главная опасность, на мой взгляд, — это так называемая «путинская вертикаль»: воссоздание однопартийной полицейской тоталитарной машины, которая напоминает не столько даже советскую эпоху, сколько, на мой взгляд, эпоху Ивана Грозного. Когда прокуратура, например, ломает конституционные основы, в том числе неприкосновенность права собственности. И все это закамуфлировано под некую законность, справедливость…

— Надо понимать, что в этом контексте работу судов и следствия не всегда назовешь честной, и решения правоохранителей, получается, действительно зачастую принимаются «по телефонному звонку»?

— Думается, те уголовные дела, которые вошли в мою книгу, были порождены политической целесообразностью — в том виде, в каком эту политическую целесообразность понимает руководство партии «Единая Россия» в центре и на местах.

Как пример — дело Аксененко. Сколько всего было говорено, сколько всего выявлено — а в итоге в дело вошли только некоторые эпизоды, которые затрагивают непосредственно Юрия Аксененко и его родственников. А ведь речь шла о том, как чиновник, мягко говоря, очень странно раздавал землю и недвижимость за смешные деньги — но почему-то следствие ограничилось лишь взаимоотношениями Юрия Николаевича с дочерьми, зятьями и женами. Почему? Потому что, наверное, никто не хотел справедливости, хотели только передела собственности? Вскрывать ту систему коррупции, которая явно просматривалась вокруг этого дела, никто не захотел. Или взять Стефаниду Тимохину, которая, возможно, мешала кому-то свободно распоряжаться землями — и в итоге сделали с ней то, что сделали. И так далее.

Как новая политическая номенклатура живет и взаимодействует с правоохранительными органами и как живут правоохранительные органы в такой системе — об этом пытается рассказать моя книга. Как я написал в одной из статей, закон у нас не действует, закон применяется. Сказали: закон должен быть применен с такими-то статьями в отношении такого-то человека. Всё. Дело готово.

Но повторю: такие выводы я могу сделать после проведенных журналистских расследований, которые, правда, отчасти основываются в том числе на том же, на чем основывались суд и следствие, — а именно фактах из материалов уголовных дел. Согласиться с моими доводами или нет — дело читателя.

— И в своей книге, и за время нашего разговора вы не без осуждения отзывались о «Единой России». Так что не могу не попросить вас напоследок прокомментировать итоги выборов 4 декабря — по стране в целом партия власти показала не лучший свой результат.

— Если смотреть на предварительные данные об итогах голосования, видно, что с прошлых выборов «ЕР» потеряла процентов 14-15 голосов избирателей. На мой взгляд, это свидетельствует о том, что народ явно начинает просыпаться. Ведь этот результат получен при влиянии пресловутого административного ресурса, то есть при всех фальсификациях, приписках и т.д. И все же даже при этом у жителей страны появляется понимание того, куда толкает нас эта партия. Этот тренд, кстати, прослеживается и в моей книге. Людей не воспринимают за людей, а скорее как «собак Павлова», на которых ставят эксперименты. Полагаю, рано или поздно это должно получить реакцию и оценку со стороны населения. Собаки в подобном положении, наверное, кусались бы, люди тоже, наверное, как-то отреагируют.

Источник: газета «Репортер» №48(978) от 7 декабря 2011 г.