По ту сторону колючей проволоки

"

Рубрика: Тема

Автор: Анна Мухина

Большинство колоний ФСИН – исправительные. На самом деле, и последние события в Саратовской области это доказывают, система эта изначально карательная. Эдакий свой собственный мир, где и не слышали о правах человека. По неофициальным данным, в саратовских колониях ежегодно, в среднем, погибают 13 человек. Насколько страшна зона и что происходит по ту сторону забора, обнесенного колючей проволокой?

Нынешней весной в саратовских колониях погибли три человека. 27 апреля в ИК-13, в Энгельсе, без признаков жизни был обнаружен 25-летний заключенный Артем Сотников, 14 мая стало известно о смерти 24-летнего заключенного Алексея Акульшина в 11-й колонии-поселении (село Усть-Золиха Красноармейского района). А 25 мая в 1-й городской клинической больнице скончался 33-летний подследственный Николай Мугизов, днем ранее переведенный в клинику из саратовского СИЗО.

История с Артемом Сотниковым получила огласку только благодаря родственникам погибшего: именно они потребовали расследования преступления, совершенного администрацией колонии. В противном случае Сотников так и остался бы безымянным зэком, который, по версии УФСИН, умер в камере от острой коронарной недостаточности.

Впоследствии выяснилось, что нашли его на полу штрафного изолятора, куда отправляют злостных нарушителей режима, а при вскрытии тела были установлены тяжкие телесные повреждения, послужившие причиной смерти.

Как усмиряют своих подопечных сотрудники колонии, не побоялся рассказать бывший заключенный ИК-13 Роман Толстых, освободившийся на следующий день после убийства Сотникова.

У погибшего в мае Акульшина срок был смешной: за мелкую кражу Алексея приговорили к 120 часам обязательных работ, но из-за перелома ноги он не смог на них выйти. В итоге, на основании постановления суда, 10 мая Акульшина забрали на 12 дней в колонию-поселение №11. 15 мая позвонили матери и сообщили, что Алексей умер. По свидетельству его сестры, в справке о смерти говорилось, что причиной летального исхода стала все та же коронарная недостаточность. Родственники получили тело погибшего – все в синяках и кровоподтеках, голова «болталась на одной коже».

По делу Сотникова на сотрудников администрации колонии завели уголовные дела, а начальник ИК-13 Вадим Бочкарев был отстранен от выполнения обязанностей на время проверки, но вскоре получил новое назначение в системе регионального УФСИН. По делу Акульшина проводится проверка.

Случай Сотникова пресса «раскрутила» сразу: по горячим следам удалось установить тех, кто, скорее всего, причастен к гибели заключенного. Дело Акульшина всплыло с некоторым опозданием: эксперты, исследовавшие эксгумированный труп заключенного, пришли к выводу о ненасильственном характере смерти парня.

– Фактор времени здесь играет огромную роль, – убежден заместитель директора саратовского правового центра «Твое право» Виктор Синаюк. – Чем раньше удалось привлечь внимание общественности и СМИ к странной смерти в исправительном учреждении, тем выше вероятность, что дело не «замажут».

«Красная» зона

«В исправительных учреждениях сделано все, чтобы создать нормальные, человеческие условия для отбывания наказания», – заявил на пресс-конференции по делу Сотникова начальник регионального УФСИН Александр Гнездилов. Созданием условий на саратовской зоне ведает именно администрация колоний – в этом сомнений нет: зона традиционно считается «красной», то есть бал в ней правят сотрудники УФСИН. Колонию №13 писатель Эдуард Лимонов, отбывавший там срок в 2003-м году, называет не просто «красной», а «суперкрасной», образцово-показательной, куда «возят делегации правозащитников – отечественных и иностранных». Об этом экс-председатель НБП написал в своем блоге 4 мая, сразу после того как получило огласку дело Сотникова:

«Начальником колонии в те времена был полковник Зорин (надеюсь, я не исказил фамилию полковника), крупный такой, советского стиля, дядька. В кабинете у него в огромном аквариуме плавали большие жирные золотые и перламутрового оттенка рыбы. Аквариумы вообще были в моде в нашей колонии, в каждом отряде были аквариумы. Специальный зэк добывал им червей и кормил их резаными червями. В карантине зэки мыли полы щетками с туалетным мылом, смывали и мыли опять. После дождей зэки одеялами промокали лужи, вычерпывали чуть ли не ложками…» (http://limonov-eduard.livejournal.com/211864.html).

В 2004-м году по ту сторону колючей проволоки по обвинению в незаконном приобретении и хранении наркотических средств (ч. 1 ст. 228 УК РФ) оказался журналист Антон Касс.

– Мне, за мою политическую деятельность, подкинули наркотики, – рассказывает Антон. – Я провел в заключении четыре месяца – с начала февраля по начало июня 2004 года. Три из них я находился в СИЗО и около месяца – в 11-й колонии-поселении. Потом меня оправдали. Надо сказать, что бывалые зэки не любят саратовские зоны, потому что они красные, ментовские. В «красной зоне», чтобы воровская субкультура не поддерживалась, насаждается своя субкультура. И насаждают ее сотрудники администрации. Помню, в СИЗО был случай, когда этапом тут проходил один зэк то ли из Азии, то ли из Дагестана. Он строил из себя такого вора в законе. А надо понимать, что тут в каждой камере есть так называемые старшие, активисты, они сотрудничают с администрацией. Любому новенькому они дают тряпку и надо ритуально терануть туалет. Так они ломают. Тот зэк этого делать не стал – западло, против его правил. Было слышно, как его избивали в коридоре, на «продол», как они говорят, выгоняли, дубинками били, и он там орал.

– В 11-й колонии правят активисты, – продолжает тему журналист Владимир Спирягин, отсидевший здесь в 2008 году 12 дней. – Активисты – это зэки, сотрудничающие с администрацией. Всех новичков сразу недели на две помещают в так называемый карантин, где объясняют правила поведения на зоне. Я там не был, поскольку срок у меня был небольшой. Но на политбеседу в «ленинской» комнате попал. Эту политбеседу с новичками проводил завхоз, зэк по кличке Бровь, – небольшого росточка, мерзкого вида мужичок. Если кто-то осмеливался не так смотреть или возражать, он начинал орать. Активисты выводили этих людей и, видимо, били. Во всяком случае, когда их приводили обратно, они были все красные. А Бровь обещал остальным, что так будет со всеми. «Пока ты тут на зоне, ты тухлый, никчемный зэк, вызубри это и повторяй даже во сне», – так он говорил. А сидел он за изнасилование и убийство своей 12-летней падчерицы. Вообще, списать зэка также просто, как матрас. Если ты им чем-то не угодил, то достаточно незастегнутой пуговицы, чтобы тебя объявили злостным нарушителем режима и отправили в штрафной изолятор. А там стены толстые, за ними не слышно, что происходит.

– Карантин – это тюрьма в тюрьме, – свидетельствует еще один бывший заключенный 11-й колонии Сергей Шмонин. – Туда помещают вновь прибывшего человека, где обрабатывают. Кого кулаками, кого словами, кто платит, кто должность получает внештатно милицейскую. Тех, кто говорит, что приехал просто срок отбывать согласно законодательству, калечат, называют злостными нарушителями режима, «перережимливают» из колонии-поселения, допустим, на общий, где карантин еще жестче, убивают.

Сергей попал в места не столь отдаленные в 2007 году по статье 264, ч. 3 УК РФ – дорожно-транспортное происшествие, повлекшее по неосторожности смерть человека. Когда в него на трассе «въехал» бывший сотрудник милиции «с большими связями», в машине Шмонина погибли три человека. Сам Сергей пять дней пробыл в коме – между жизнью и смертью. За это время виновным в ДТП признали его. Доказать свою невиновность Сергей так и не сумел, но и вины не признал. Его история заключенного началась с приговора – пять лет колонии-поселения.

История зэка

– В суд на оглашение приговора я ехал на своей машине, – говорит Сергей. – Оттуда меня вывели в наручниках и увезли на воронке в саратовский СИЗО, а сейчас приговоренные к колонии-поселению добираются до места самостоятельно.

Без происшествий, «нормально», Шмонин просидел в СИЗО №1 два месяца. А потом нарвался на конфликт. По четвергам врач следственного изолятора совершает обход всех заключенных. Так называемый «чистый четверг». С самого утра заключенные и подследственные должны раздеваться по пояс и ждать прихода врача. В один из таких «чистых четвергов» Шмонин отказался раздеваться заранее, поскольку у него начался бронхит, а в камерах было прохладно. На этой почве произошла потасовка с завхозом камеры, зэком-активистом.

– После этого случая меня перевели во второй корпус, в 75-ю камеру, – вспоминает Сергей. – При входе меня стали обыскивать сами зэки, за что получили сдачи. Уже после этой драки меня отвели к начальнику тюрьмы, а им в тот момент был Зорин, который мне сказал: «Еще раз услышу твою фамилию, и ты у меня пойдешь в «пять-пять». «Пять-пять» – это хата с опущенными. Достаточно там переночевать, чтобы выйти оттуда уже со статусом п…са. И жизнь твоя по всей ходке испорчена. Так ломают в саратовских тюрьмах и в саратовских лагерях. Вены резать бесполезно. Тебя там же зашьют, свяжут и оставят ночевать. Можно выпустить себе кишки, чтобы сразу попасть в тюремную больничку. Или пресс-хата. Духу распороть живот у меня не хватило, я выбрал второе.

По словам Сергея, в «пресс-хате» провинившегося зэка для профилактики просто так бьют трижды в неделю. Ответить нельзя, потому что тогда прямая дорога в «пять-пять». Бьют зэки-активисты, все это происходит при открытой «кормушке», в которую за побоями наблюдает охранник. Так проводят профилактику.

– В 2007-м году в Питере вроде бунтовали малолетки, – продолжает Шмонин. – Их раскидывали тогда по всей России. Ну и в Саратове их тоже встречали… Не знаю, что они с ними делали, крик стоял, мне кажется, на пол-Саратова. А по утрам в коридорах швабрами мыли кровь. Это наш саратовский СИЗО. Там я пробыл четыре месяца.

(Правда, по данным областного УФСИН, в 2007 году несовершеннолетние осужденные из Санкт-Петербурга через ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Саратовской области транзитом не проходили. – Авт.).

Отбывать срок в 11-й колонии было проще. Строитель по профессии, Сергей сразу завез туда «ГАЗель» «гуманитарной помощи» – инструменты, стройматериалы, и к нему отнеслись лояльно. Через четыре месяца его по заявлению перевели в 20-ю рабочую колонию, тоже рядом с Красноармейском:

– Когда я попал в двадцатку, мне тамошний начальник службы безопасности Ефимов сразу сказал, что меня вряд ли отпустят до конца срока, поскольку им такие люди нужны. Я как строитель им очень пригодился, потому что могу и с программами архитектурными работать, чертежи делать, монтировать, строить. Делал ремонт в домах сотрудников администрации колоний, за территорией, конечно. За это и за гуманитарную помощь мне обещали условно-досрочное освобождение. Но, в итоге, «кинули».

Информация, что УДО нельзя получить без определенного «отката» администрации, всплывает не в первый раз. К примеру, об этом говорилось в передаче «Правозащитники на Радио «Свобода», где как раз обсуждалось положение осужденных в некоторых колониях (стенограмма передачи опубликована в журнале Вестник «В защиту прав заключенных», №5-6, ноябрь-декабрь 2010 г.), и один из слушателей рассказал, как в пермской колонии делают деньги на УДО. «УДО у человека подходит, вызывает тебя начальник отряда и намекает или в открытую говорит, что ему надо. <…> За полгода до УДО меня вызывают и говорят: «Тебе надо заработать минимум три поощрения, чтобы спокойно уйти по УДО. Одно поощрение стоит 200 долларов». Но не говорят, что «завези мне наличку». Надо купить краску, надо купить то-то, то-то».

Когда Шмонин начал разбираться, почему, несмотря на привезенную в колонию «гуманитарную» помощь, были нарушены договоренности, его сделали злостным нарушителем режима и отправили в ШИЗО. Статус злостного нарушителя заработать просто – незастегнутая пуговица, нецензурная брань – и готово:

– По изоляции меня перевели обратно в 11-ю колонию, вслед махая руками и говоря – «ты на пресс».

Пишите письма о любви

Пожаловаться на творящееся беззаконие некому. В 2004-м году, когда в 11-й колонии отбывал срок Антон Касс, никого из общественных организаций по защите прав человека там не наблюдалось. В 2007-м, по рассказам Шмонина, учить не жаловаться начинали еще в СИЗО: «Дрессировали палками, как ходить, как здороваться, как разговаривать, называли это «армией». Любая прокурорская проверка в камере на вопрос «жалобы есть» получала хоровой стройный ответ – «жалоб нет».

Правда, и в колонии, и в СИЗО всегда висел ящик для корреспонденции в адрес уполномоченного по правам человека по Саратовской области. Но в том, доходило ли письмо до адресата, сомневаются как Касс, так и Шмонин, поскольку вся почта проходила цензоров.

– Вся почта отдается в открытом конверте, – объясняет Шмонин. – Если что-то в ней цензору не нравится, он может и подкорректировать или не отправить вовсе. А если увидят в жалобе угрозу для себя, то еще и накажут потом. А из изолятора вообще ничего не выходит. Нет, писать можно только о любви, о том, как тебе тут хорошо и как ты исправляешься. Настоящую жалобу я мог передать только через свою мать. Придет она на свидание, я ей конверт в карман суну – жалоба ушла.

Но иногда, тоже в качестве профилактики, зэкам перекрывают все связи с внешним миром, отказывая даже в свиданиях с близкими.

По свидетельству регионального УФСИН, на основании ст. 20 ФЗ РФ от 15.07.1995 №103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» вся почта заключенных действительно подвергается цензуре. Те письма, в которых содержатся сведения, могущие помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненные тайнописью, шифром, содержащие государственную или иную охраняемую законом тайну, адресату не отправляются, подозреваемым и обвиняемым не вручаются.

Общественный псевдоконтроль

Сергей уверен: исправить ситуацию можно только путем общественного контроля.

– Взаперти они будут делать все, что хотят, хоть пишите про это, хоть не пишите, – подчеркивает бывший зэк. – Пока это все прячется за забором и колючей проволокой, все будет только домыслом. Весь спрос начинается только после трупов. Да и трупы они обоснуют. Упал, в крайнем случае – подрался, убили его из самозащиты. И убийцей сделают зэка, который там сидит давно и выполняет всю грязную работу милиции.

Но дело в том, что общественным правозащитным организациям в тюрьмы вход практически закрыт.

Руководство УФСИН по Саратовской области, в свою очередь, заявляет, что представители правозащитных организаций посещают учреждения системы исполнения наказаний. Из ответа на официальный запрос редакции следует, что в Саратовской области несколько лет работает общественный совет, который возглавляет уполномоченный по правам человека в Саратовской области Нина Лукашова. В составе совета депутаты областной думы, представители министерств, СМИ, члены православных и мусульманских организаций, представители общественных организаций («Российский детский фонд», «Совет ветеранов педагогического труда», Общество трезвости и здоровья и др.). Этот совет ежеквартально заседает на базе исправительных учреждений и уголовно-исполнительных инспекций, где «вырабатываются рекомендации по рассматриваемым вопросам». Эти рекомендации УФСИН «берет на карандаш» и поручает их выполнение «соответствующим подразделениям и службам».

Члены совета участвуют в совещаниях и заседаниях коллегий, на которых рассматриваются вопросы соблюдения действующего законодательства и прав человека, проводят проверки условий содержания осужденных, контролируют создание условий по соблюдению прав, свобод и законных интересов осужденных, оказывают содействие учреждениям УИС в работе, по мере возможности оказывают благотворительную помощь учреждениям.

С первого января 2009 года вступил в силу Федеральный закон «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания …». В соответствии с ним в августе того же года была образована и утверждена советом Общественной палаты РФ Общественная наблюдательная комиссия, председателем которой является Таисия Якименко. В ходе проверок, по свидетельству руководства УФСИН, наблюдатели могут проинспектировать любые помещения, осмотреть любые места пребывания осужденных на предмет проверки соблюдения их прав.

По словам председателя правозащитного центра «Солидарность» Александра Никитина, до 2003 года его организация активно работала с жалобами заключенных. После 2003-го все общественные организации законодательно были отстранены от возможности реально участвовать в этих делах. В 2003 году, опираясь на положение Конституции РФ, что заключенным или лицам, привлекаемым к ответственности, гарантируется квалифицированная юридическая помощь, было введено такое положение, что не адвокат, какой бы квалификации он ни был, не может принимать участие в оказании помощи лицам, привлекаемым к ответственности, и заключенным, если при этом не участвует адвокат по статусу.

– С жалобой на применение насилия в отношении осужденного к нам в последний раз обращались в прошлом году, – сообщает г-н Никитин. – Это было письмо бывшего заключенного из 2-й колонии в Саратовской области. Он писал, что его избивают, требуют от него, чтобы взял на себя преступление, которого не совершал. Но, к сожалению, все, что мы могли сделать, – переслать указанное письмо в органы прокуратуры, поскольку у нас самих непосредственно возможности участвовать в этом и заниматься этим – нет.

Александр Никитин считает, что как-то контролировать ситуацию в исправительных учреждениях могут общественные наблюдательные комиссии. Но и у них недостаточно компетенций. Члены этих комиссий не могут проводить собственную проверку и делать выводы относительно положения дел в колонии. Правда, чаще всего в их задачу входит контроль наличия чистого постельного белья, нормального питания и полностью укомплектованной аптечки.

– Впервые законопроект, касающийся общественного контроля по обеспечению прав человека в местах принудительного содержания, попал в Госдуму в 1998 году, – рассказывает Виктор Синаюк. – Он долго блокировался ФСИН России, но в 2008 году закон все-таки был принят. Правда, Общественная наблюдательная комиссия, сформированная в Саратовской области, большей частью состоит из тех, кто так или иначе пересекается с региональным УФСИН.

И действительно, можно ли доверять наблюдателям от подобных официальных и полуофициальных структур, если председатель региональной наблюдательной комиссии Таисия Якименко во время пресс-конференции помогала отвечать на вопросы главе регионального УФСИН Александру Гнездилову, а уполномоченный по правам человека по Саратовской области Нина Лукашова отмахивается от просьбы только что освободившегося осужденного провести проверку по факту смерти в колонии?

– Когда я освободился, в 11-й колонии в карантине погиб заключенный, молодой парнишка, у него смешной срок был, – говорит Сергей Шмонин. – Я тогда заходил к Лукашовой по своему вопросу, заодно вскользь и этот поднял. А она мне говорит: «Зачем тебе это надо? Сам освободился и не лезь!».

Г-н Синаюк считает, что есть еще один способ улучшить условия содержания заключенных. По его мнению, почта, которая отправляется зэками в органы прокуратуры или же в общественные организации по правам человека, просматриваться ни в коем случае не должна.

– Буквально на днях мне адвокат одного из заключенных в ИУ-4 в Пугачеве принес жалобы, – говорит Виктор Синаюк. – Парень из-за невыносимых условий и издевательств объявил голодовку, писал официальные жалобы в прокуратуру, но, исходя из тех документов, что попали мне в руки, его вызвал к себе начальник колонии и тряс этими официальными жалобами перед носом зэка, говоря, что, мол, вот они у меня все, пиши, не пиши, ничего никуда не уйдет.

В конечном итоге, общероссийская практика показывает, что очень и очень многое зависит от руководства регионального УФСИН, желания местных правозащитников работать на поле защиты прав заключенных и независимой работы прокуратуры. В России в системе УФСИН более 750 исправительных колоний, более 140 колоний-поселений, в которых содержатся более 700 тыс. человек. По данным правозащитника, исполнительного директора общероссийского движения «За права человека» Льва Пономарева, есть регионы, в которых ситуация более-менее нормальная, где вменяемое руководство ГУФСИН, сильные правозащитные организации, где любой случай пыток осужденных сразу купируется и становится известным. Там работает прокуратура. И зараза не распространяется. Очевидно, что по каким-то причинам Саратовская область в эти регионы не попадает.

Фонд «В защиту прав заключенных», который занимается случаями пыток в колониях по всей России, констатирует, что в большинстве «пыточных» колоний реакция администрации на проверки правозащитников следующая – «комиссии приезжают и уезжают, а мы остаемся, и все, что считаем нужным, делали, делаем и будем делать впредь». Прокуратура и местное руководство УФСИН не считают нужным искоренять ошибки и стремятся покрывать незаконные действия сотрудников колоний. Сотрудники Фонда полагают, что тут нужна реорганизация всей системы, начиная с самого верха.

Вместо послесловия

Кто-то скажет, что люди, оказавшиеся за решеткой, несут заслуженное наказание. Но не стоит забывать, что те, кто попадает в места лишения свободы, не приговариваются ни к истязаниям, ни к пыткам, ни к смерти.

***

1. Порядок направлений жалоб и заявлений определен приказом Минюста России от 14.10.2005 № 189 «Об утверждении Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы». Предложения, заявления и жалобы, изложенные письменно и адресованные администрации СИЗО, регистрируются в журнале и докладываются начальнику учреждения, который принимает меры по их разрешению. При отсутствии такой возможности подозреваемому или обвиняемому даются соответствующие разъяснения.

Если в заявлении или жалобе по вопросам, не связанным с производством по уголовному делу, содержатся законные просьбы или предложения, которые могут быть разрешены на месте администрацией СИЗО, то с согласия подозреваемого или обвиняемого они адресату не направляются. В этом случае администрация принимает меры по разрешению вопросов, поставленных в жалобе, заявлении, и о результатах уведомляет подозреваемого или обвиняемого.

2. На основании ст. 38 ФЗ РФ от 15.07.1995 №103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» за невыполнение установленных обязанностей к подозреваемым и обвиняемым могут применяться следующие меры взыскания: выговор; водворение в карцер или в одиночную камеру на срок до пятнадцати суток, а несовершеннолетних подозреваемых и обвиняемых – на срок до семи суток. На основании ст. 40 подозреваемые и обвиняемые могут быть водворены в одиночную камеру или карцер за:

● притеснение и оскорбление других подозреваемых и обвиняемых;

● нападение на сотрудников мест содержания под стражей или иных лиц;

● неповиновение законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей или иных лиц либо за оскорбление их;

● неоднократное нарушение правил изоляции;

● хранение, изготовление и употребление алкогольных напитков, психотропных веществ;

● хранение, изготовление и использование других предметов, веществ и продуктов питания, запрещенных к хранению и использованию;

● участие в азартных играх;

● мелкое хулиганство.

В случае нарушения осужденным к лишению свободы установленного порядка отбывания наказания к нему могут быть применены меры взыскания в виде:

а) выговора;

б) дисциплинарного штрафа в размере до двухсот рублей;

в) водворения осужденных, содержащихся в исправительных колониях или тюрьмах, в штрафной изолятор на срок до 15 суток;

г) перевода осужденных мужчин, признанных злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, содержащихся в исправительных колониях общего и строгого режимов, в помещения камерного типа на срок до шести месяцев;

д) перевода осужденных мужчин, признанных злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в единые помещения камерного типа на срок до одного года;

е) перевода осужденных женщин, признанных злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в помещения камерного типа на срок до трех месяцев.

К осужденным, отбывающим лишение свободы в колониях-поселениях, кроме взысканий, указанных в пунктах а), б), в), могут применяться взыскания в виде отмены права проживания вне общежития и запрещения выхода за пределы общежития в свободное от работы время на срок до 30 дней.

Свои особенности применения мер взыскания есть в воспитательных колониях для несовершеннолетних осужденных. Так за нарушение установленного порядка отбывания наказания к несовершеннолетним осужденным наряду с указанными в пунктах а) и б), могут применяться меры взыскания в виде лишения права просмотра кинофильмов в течение одного месяца, а также водворение несовершеннолетнего осужденного в дисциплинарный изолятор на срок до семи суток с выводом на учебу.

Осужденные, систематически нарушающие установленный порядок отбывания наказания, отбывающие наказание в обычных условиях, признанные злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, решением комиссии исправительного учреждения переводятся в строгие условия отбывания наказания.

Кроме того, осужденные, являющиеся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, могут быть переведены:

а) из колонии-поселения в исправительную колонию, вид которой был ранее определен судом;

б) из колонии-поселения, в которую они были направлены по приговору суда, в исправительную колонию общего режима;

в) из исправительных колоний общего, строгого и особого режимов в тюрьму на срок не свыше трех лет с отбыванием оставшегося срока наказания в исправительной колонии того вида режима, откуда они были направлены в тюрьму.

3. При возникновении неповиновения или хулиганских действий, драк со стороны осужденных сотрудники колонии обязаны немедленно доложить об этом оперативному дежурному и принять меры к пресечению противоправных действий в их начальной стадии, препятствуя вовлечению в них других осужденных и перерастанию драки в массовые беспорядки, принять меры к локализации конфликта.

Сотрудник учреждения на месте происшествия должен грамотно оценить обстановку, обратиться к осужденным с требованием прекратить правонарушение. В отношении лиц, не подчиняющихся требованиям, сотрудники ИУ могут применять, в порядке и в случаях предусмотренных законом, физическую силу и специальные средства.

Перед применением физической силы, специальных средств сотрудники обязаны предупредить нарушителей о намерении их использования, предоставив достаточно времени для выполнения своих требований, за исключением тех случаев, когда промедление в применении физической силы, специальных средств создает непосредственную опасность жизни или здоровью людей, может повлечь иные тяжкие последствия или когда такое предупреждение в создавшейся обстановке является неуместным или невозможным.

После локализации конфликта проводятся действия, направленные на выяснение обстоятельств происшествия. При необходимости нарушители изолируются в отдельные камеры или помещения, пострадавшим оказывается медицинская помощь.

4. Сотрудники прокуратуры в течение пяти месяцев текущего года осуществили более семидесяти выездов в учреждения уголовно-исполнительной системы Саратовской области. Проверке и контролю подвергаются все направления деятельности учреждений.

УФСИН России по Саратовской области, и. о. начальника С. Д. Кабалдин

Источник: журнал Общественное мнение №6(153), июнь 2012 г.

http://www.om-saratov.ru/article/detail.php?SECTION_ID=243&ID=29711