«Все закрыли дверь, не нужна теперь…» На уход Елены Сергун из СГУ
Автор: Ираклий Кириселидзе
О творящемся в СГУ написано столько, что если собрать всё, сложится не одна книга. Собственно, так и есть — «Косовица-1», «Ректориада», «Косовица-2». Тут и расправа с истфаком, и многочисленные суды с собственными сотрудниками, и сокращения, и выговоры, и реорганизации, и оптимизации, и огромные расходы казённых денег на сомнительные нужды…
Раскол среди своих
Что касается трат, как известно, в последнее время их с почти феноменологическими подробностями выдавала на всеобщее обозрение «Газета Наша Версия». Целая серия расследовательских материалов Тимофея Бутенко, поступательно вбивающих гвозди в крышку X корпуса со всеми его коренными обитателями, просто обязана была привести к определённым результатам. Как минимум — к малоубедительным отпискам защищающе-проверяющих ректорат структур в ответ на многочисленные депутатские запросы и неоднократные обращения самой редакции «ГНВ» в разные инстанции. Как максимум – к кадровым пертурбациям в стане администрации Национального исследовательского, особенно с учетом богатой фактуры злодеяний, вошедших в анналы академического произвола.
Уже весной этого года стало понятно, что события вокруг руководства СГУ будут развиваться именно по второму сценарию. При этом «козла отпущения» нашли не в оппозиции (иных уж нет, и те далече), но среди своих. Пауки в банке, как водится, проявляют немереную активность по отношению друг к другу, к тому же, не стоит забывать про высокое качество сливаемой в «ГНВ» информации. С утверждением об источниках слива можно было бы спорить, но 6 апреля «Газета Наша Версия» в статье «Возмездие» сама раскрыла карты. Оказывается, в СГУ появилась альтернативная точка зрения по поводу оснащения дорогостоящей техникой целого ряда коммерческих предприятий за счёт бюджетных денег, выделяемых на нужды вуза. Причём эту позицию, «не совпадающую с мнением ректора и его ближнего круга», озвучила не кто иной, как начальник управления СГУ по правовому и кадровому обеспечению Елена Сергун (что и требовалось доказать)!
Напомним, что первый конфликт между ректором и его адвокатом произошёл в начале 2011 года. Если коротко, то история такова. 14 декабря 2010 года руководимому Еленой Сергун управлению по правовому и кадровому обеспечению были переданы функции по обеспечению безопасности объектов СГУ. Для этого в структуре управления созданы отдел по обеспечению внутриобъектового режима и отдел по техническому обеспечению внутриобъектовой безопасности. Как говорили в СГУ, изрядно поднаторевшая в судах на ниве «обеспечения безопасности» всеми любимого ректора Елена Леандровна с присущим ей напором взялась за дело. В рекордные сроки был укомплектован штат охранников из почти двухсот человек, назначены начальники отделов и заместитель начальника управления, ответственный за безопасность; сотрудники подразделения обошли учебные корпуса и проверили состояние имущества, обеспечивающего эффективное выполнение возложенных на них функций, а в переводе на обычный язык – системы видеонаблюдения, пожарной и охранной сигнализации. По слухам, их состояние было удручающим, что весьма удивительно на фоне победных отчётов о многомиллионных закупках импортного оборудования. Опять же, по слухам, передаче функций «министра обороны» «гражданскому лицу», да ещё даме, известной своими способностями как «раскопать» всё, что угодно, так и «закопать» то, что не выгодно руководству, воспротивился «силовой» блок СГУ, состоящий из отставников, столь близких сердцу г-на Коссовича. Одним из наиболее заметных игроков этого блока является проректор СГУ по международным связям Борис Ракитин, ранее честно служивший Родине на ниве охраны заключённых. Противостояние Ракитин-Сергун длится довольно долго и ни для кого в СГУ секретом не является, однако причина такого противостояния широкой общественности неизвестна.
Между тем, 25 января 2011 года происходит неожиданное. Коссович изымает у Сергун функции по обеспечению безопасности, выводит два отдела из её подчинения и передаёт их своему верному «оруженосцу» Василию Чекарёву, известному в университете преимущественно тем, что постоянно и неотрывно сопровождает Леонида Коссовича во всех поездках, да ещё тем, что является полковником в отставке. При этом принятый на тот момент около месяца назад по рекомендации г-жи Сергун замначальника управления по правовому и кадровому обеспечению Виктор Мирошник уведомляется о сокращении. По структурным подразделениям вуза пошли разнарядки «оптимизировать» режим безопасности в части усиления пропускной системы, по официальной версии, якобы связанные с терактом в аэропорту Домодедово, произошедшим 24 января 2011 года. Скорее же всего, меры безопасности были усилены по той причине, что вместо хитрой и умной Сергун, работающей аккуратно, но эффективно, делом безопасности в СГУ стали заниматься «старорежимные» силовики, привыкшие к специфическим методам исполнения своих обязанностей. В качестве иллюстрации можно привести такой пример: почти на всех входах в вуз были развешены объявления, что территория университетского городка охраняется с собаками, будто это не храм науки, а Дахау или Майданек.
Вполне возможно, что причиной конфликта между Сергун и Коссовичем стало интервью Елены Леандровны, данное летом 2010 года издателю «Газеты Наша Версия», опальному саратовскому бизнесмену и политику Леониду Фейтлихеру. Можно предположить, что силовики, окружающие ректора, стали активно окучивать Коссовича на предмет возможного сотрудничества его подчинённой с таким опасным (по шаблонному убеждению государственного держиморды с гебистско-милицейским прошлым) врагом действующей власти, как руководитель группы компаний «РИМ». Так это было или нет, остаётся только догадываться. Но, во всяком случае, именно после этого «Газета Наша Версия» автоматной очередью стала выдавать вышеупомянутые расследования, касающиеся коррупции в СГУ.
Про «идейных» и прохиндейных
Как следует из статьи Тимофея Бутенко «Возмездие», ещё в конце прошлого года Елена Сергун направила служебную записку, связанную с деятельностью ООО «Русмарко» (московской фирмы, которой руководство вуза передало дорогостоящую технику, приобретённую на бюджетные деньги для нужд инновационной деятельности СГУ), в которой предупреждала руководство университета о недопустимости перераспределения казённых средств на оснащение техникой и ремонт помещений коммерческих предприятий. «Я свою оценку этим фактам даю, во многом схожую с оценкой, которую дают журналисты газеты. Более того, я в своих служебных записках и аналитических записках, а также непосредственно в ходе личных контактов и с ректором Коссовичем, и с проректором по общим вопросам СГУ Захаровой высказывала практически схожую позицию», — цитирует издание слова г-жи Сергун.
Более того, по словам Елены Леандровны, правовое управление и, в частности, юридический отдел, не имеет «никакой реальной возможности контролировать госзакупки, которые идут в рамках НИУ». Оказывается, в вузе есть две комиссии по госзакупкам: общая, обслуживающая интересы университета в целом, а также «автономная», возглавляемая начальником планово-финансового отдела Таисией Казиной.
13 апреля в «Газете Наша Версия» была опубликована очередная статья Тимофея Бутенко «Крест Коссовича», в которой автор говорит о наметившемся в руководстве университета расколе по вопросу обоснованности миллионных бюджетных расходов на оснащение техникой СГУ всевозможных коммерческих структур. «Официальная» сторона – Леонид Коссович, проректор по общим вопросам Татьяна Захарова, её супруг Сергей Вениг и другие – выступает за миллионные расходы на оборудование «для подозрительных компаний под видом приобретения учебно-лабораторного оборудования». Вторая же сторона, представлена «людьми, которым не безразлична дальнейшая судьба Саратовского государственного университета и которые, похоже, готовы даже расстаться с работой в СГУ, лишь бы не допустить разъедания главного саратовского вуза коррупцией и не уронить свое человеческое достоинство» и именуется автором статьи не иначе как «идейная», к которой Тимофей Бутенко причисляет Елену Леандровну.
С утверждением про «небезразличное отношение к будущему вуза и разъедание его коррупцией» нельзя не согласиться. Но проекция на конкретного университетского чиновника, долгие годы стоявшего (точнее — стоявшей) на страже интересов своих нынешних «гонителей», почему-то выглядит притянутой за длинные уши, увы, торчащие из (справедливых и очень актуальных, да) расследований «ГНВ», касаемых деятельности СГУ. Более того, несколько странно сыпать высокопарные фразы «расстаться с работой в СГУ» и «не уронить человеческое достоинство» в адрес человека, который активно продвигал сомнительные инициативы ректората. На судах с учёными, вынужденными покидать стены родного вуза, превращённого общими усилиями нынешних «идейных» и «официальных» в зону академического отчуждения. На интернет-форумах в борьбе за идейное медиа-сопровождение (тут Тимофей прав, говоря про «идейность») принимаемых ректоратом решений. На пресс-конференциях, когда историков, да и всех остальных критиков бюрократии СГУ следовало обвинять во всех смертных грехах. У памятника Кириллу и Мефодию, возле которого парковалась дорогостоящая белоснежная иномарка, в то время как зарплата профессорско-преподавательского состава оставалась одной из самых низких среди саратовских вузов, а над работниками висел (и по сей день висит) дамоклов меч кадровой «оптимизации». В истории с несчастным студентом Даниилом Забозлаевым, который в 19 лет, по бесхозяйственности чиновников вуза, не предпринявших усилий для очистки крыш университетских корпусов от сосулек и наледи, оказался прикованным к постели, а его родственников эти самые чиновники (в том числе и «идейные») попросту игнорируют…
Падение с пьедестала
Меж тем, в своей статье «Крест Коссовича» Тимофей Бутенко сообщил про готовящуюся над Еленой Сергун «расправу», которая должна была состояться на очередном учёном совете СГУ 17 апреля. Как следует из статьи Бутенко «Повестка Коссовича», за день до заседания, «кое-кто из руководства университета предпринял попытку провести «разъяснительные беседы» со многими членами ученого совета по поводу «отношения к Сергун». Позвонившие в редакцию люди были не просто удивлены, а шокированы, поскольку, среди прочего, им якобы «было строго-настрого запрещено здороваться с Еленой Леандровной, садиться рядом с опальным юристом и даже… улыбаться ей»!». Впрочем, несмотря на внутривидовую нерукопожатность, 17 апреля Елену Леандровну не тронули. Возможно, оттягиванию развязки университетской карьеры некогда всесильной серой кардинальши ректората поспособствовал визит съёмочной группы программы «Общественное мнение» в X корпус СГУ. Наши коллеги намеревались осветить тот самый учёный совет, на котором планировалось «свержение» Сергун. По старой доброй традиции, журналистов недружественного СМИ дальше порога административного корпуса вуза не пустили, хотя визит «ОМ» вкупе с анонсами в «ГНВ», очевидно, действительно заставили ректорат отложить кадровое решение до лучших времён. «Видимо, руководство вуза испугалось и никакого увольнения не произошло», — написал г-н Бутенко в статье «Повестка Коссовича», опубликованной 20 апреля.
Впрочем, «лучшие времена» не заставили себя долго ждать, и уже 5 июля всё стало ясно. В этот день на имя Елены Сергун поступило уведомление о предстоящем сокращении в связи с сокращением штата, в котором временно исполняющий обязанности ректора Алексей Чумаченко указал Елене Леандровне освободить кабинет. «Вы предупреждаетесь о том, что замещаемая Вами штатная должность сокращается. Учитывая изложенное, уведомляю Вас о предстоящем расторжении с Вами 27 сентября 2012 года трудового договора по инициативе работодателя… В течение срока действия предупреждения Вы обязаны исполнять трудовые обязанности по занимаемой должности и соблюдать правила внутреннего распорядка СГУ», — говорится в документе.
За что боролась, на то и наступила
Сухой официоз — не что иное, как ирония бюрократической судьбы, бумеранг, больно ударивший по некогда всесильному руководителю юридической инквизиции. Ещё несколько лет назад Елена Сергун говорила опальным историкам то же самое, о чём недавно её уведомил г-н Чумаченко. Ради примера стоит вспомнить, как 8 мая 2008 года администрацией СГУ был утверждён список из 37 сокращаемых преподавателей, 21 из которых — сотрудники института истории и международных отношений СГУ. Тогда, будучи штатным адвокатом ректората СГУ, Елена Сергун в циничной манере заявляла на сайте вуза: «Предстоящее сокращение штата профессорско-преподавательского состава не было неожиданным для сотрудников университета. Процедура сокращения в настоящее время идёт по всем вузам страны, где численность профессорско-преподавательского состава не соответствует предельно допустимым нормам и превышает установленное законом соотношение: один преподаватель на 10 студентов, обучающихся на дневном отделении, финансируемых за счёт бюджетных средств, и на 15 и 35 студентов, соответственно, на вечернем и заочном отделениях. Кроме того, в качестве дополнительного критерия при определении численности профессорско-преподавательского состава берётся учебная нагрузка по кафедре, которая должна составлять в среднем 850-900 часов в год на преподавателя. Оплата труда преподавателя, осуществляемая из бюджета, должна быть строго обоснованной. Любое отступление от указанных критериев является нецелевым расходованием бюджетных денежных средств».
Что же, теперь Елена Леандровна сама лишится и своей «строго обоснованной» зарплаты, и «любого отступления от указанных критериев»… Это вполне нормально для нынешнего ректората СГУ, который начал с зачисток академической оппозиции и подводимых под них неисчислимых «оптимизаций» опальных г-ну Коссовичу структурных подразделений вуза. Закончилось всё по Жаку Дантону: «Революция пожирает своих детей». Правда, все, что происходило и происходит в СГУ при г-не Коссовиче, ровно противоположно революции как качественному скачку к чему-то более прогрессивному, но аналогия с пожиранием вполне наглядная. Сначала из СГУ «ушёл» один из главных «опричников» X корпуса — проректор по безопасности Михаил Лямин. Потом росчерком пера Леонида Коссовича было реорганизовано и курируемое г-ном Ляминым управление безопасности. Затем уволили помощника ректора по связям с общественностью Сергея Любимова. Вскоре «за ненадобностью», то есть с последующим сокращением административной единицы, — проректора по капитальному строительству и капитальному ремонту Наталью Луценко. После неё очередь дошла до проректора по связям с общественностью Дмитрия Чернышевского, от которого избавились также с последующим сокращением административной единицы.
Когда с административной кармой в СГУ самой Елены Леандровны тоже стало всё понятно, она поспешила выступить с «откровением». 13 июля 2012 года в «Газете Наша Версия» появилось интервью г-жи Сергун под многозначительным заголовком «На свободе пока бродит полно жулья», в котором она выступила в роли чуть ли не эдакого саратовского Навального. Дескать, в нарушение закона «Об образовании» на территории СГУ действует храм, а сами руководители вуза увлеклись поисками «антигосударственных заговоров». Где же была Елена Леандровна, когда профсоюз «Студенческая оборона» своей эпатажной акцией в сентябре 2009-го как раз заявлял о клерикализации образования в СГУ, о коррупции, о сращивании с партией власти, о подавлении инакомыслия etc? Уж не в антигосударственном ли заговоре штатный юрист подозревала журналистов «Общественного мнения», поддержавших данную акцию?
Впрочем, это к слову. А ещё в своём недавнем интервью «ГНВ» Елена Сергун сообщила, что после получения уведомления о предстоящем увольнении она оформила очередной отпуск с 9 по 25 июля и подписала с администрацией вуза соглашение о расторжении трудового договора с 26 июля с выплатой зарплаты за три месяца по должностям начальника управления по правовому и кадровому обеспечению и начальника центра экспертных исследований и оценки. Сумма выплаты составила соответственно 312 496 рублей и 32 749 рублей.
Далее Елена Леандровна поспешила объясниться по поводу вышеуказанных сумм: «Расторжение трудового договора по соглашению сторон не является взаимным обязательством сторон «любить» друг друга за деньги. Более того, я считаю, что с января месяца, после того как мной был официально поставлен перед ректором вопрос о необоснованности начальной максимальной цены закупок оборудования, им стали предприниматься попытки оказания на меня давления, которые я воспринимала как стремление понудить меня уволиться по собственному желанию».
Воистину, за что боролась, на то и наступила! Ранее рьяно выполняющая задание ректората по зачистке вуза от неугодных, Сергун сама волею судеб оказалась в стане тех, кого активно выдавливала: «В начале февраля я была полностью «отлучена от тела», меня отстранили от посещения всех без исключения совещаний, заседаний, а также резко ограничили объем проходящей через меня документации. Видимо, в СГУ подобное наказание рассматривается как самое действенное. Однако могу уверить, что вопреки ожиданиям и для меня, и для «тела» «наказание» прошло практически безболезненно. Попытки ограничить со мной контакт других сотрудников и взять ситуацию под жесткий контроль оказались также весьма не результативными. И когда я уже с тоской стала думать, что мы будем «жить» с Коссовичем долго, несчастливо и «умрем» в один день, какой-то светлый (или не очень?) «юридический» ум подсказал руководству идею ликвидировать правовое управление и центр экспертных исследований в целом и раздать юристов «в добрые руки», то бишь в особо проверенные и присягнувшие на верность структурные подразделения». Впрочем, юридическая служба — это не истфак и не НИИ Геологии, не МИОН и прочие структурные подразделения, за годы ректорства Коссовича поступательно разрушаемые и уничтожаемые. «Благодаря» руководству из СГУ была изгнана или добровольно ушла от ректорского самодурства масса высококлассных учёных, руководителей научных школ, что естественным образом сказалось на кадровом и интеллектуальном потенциале старейшего вуза Саратова. А юристов сегодня, извините, переизбыток, так что от их нехватки СГУ вряд ли пострадает. В X корпусе если и страдают, то, пожалуй, лишь из-за своих корыстных интересов.
Срочно требуется сантехник!
Возглавляемое Еленой Сергун управление по правовому и кадровому обеспечению СГУ стало всесильным аналогом НКВД ежовских времён, который, помимо выискивания скрытых классовых врагов и содержания лагерей, ведал пожарной охраной, строительством дорог и экономикой. Управление же, кроме охоты на ведьм в угоду ректорату, в золотой свой век курировало и новую пресс-службу СГУ, сформированную после избавления от Любимова и Чернышевского, занимавшихся связями вуза с внешним миром; и Центр судебных и экономических экспертиз и оценки; и даже надолго обеспечивало безопасность университетских объектов. В этот же золотой век Елена Леандровна пыталась засудить бывшего соратника по борьбе с университетской оппозицией Дмитрия Чернышевского, который обозвал ректора «волком с пробитой бронёй» и на которого, судя по всему, хотели повесить все те миллионы бюджетных средств, разошедшиеся якобы на «информационное обеспечение деятельности СГУ». То есть начавшаяся война своих против своих же — верный признак, что прогнило что-то в королевстве господина Коссовича.
Злые университетские языки поговаривали, что ресурсы учреждения были основательно «проедены» всевозможными проектами, посему, дескать, администрация и устроила «чистку» своих рядов. Но в эту гипотезу верится с трудом: в конце 2010 года в «ОМ» участились обращения рядовых сотрудников СГУ, жалующихся на снижение с начала учебного года заработной платы. (Некоторые предполагают, что урезание зарплат, как ни странно, связано с получением СГУ статуса НИУ. Дело в том, что транши из федерального бюджета предусматривают параллельное софинансирование из внебюджетных источников. Похоже, этими источниками и стал фонд заработной платы работников вуза.)
С рядовыми сотрудниками ректорат, допустим, запросто мог расстаться и расставался «по финансовым причинам» (зачастую лишь прикрывающим истинную цель сокращений — борьбу с недовольством Коссовичем), однако с теми, кто, казалось бы, верой и правдой служил администрации, — едва ли. Как мы уже упоминали, клановые разборки внутри руководства СГУ — вполне себе будничное явление. К тому же, то, что требовалось от Елены Сергун, — атака против академической оппозиции на юридическом фронте — с успехом выполнено. Мавр сделал своё дело. А бюрократические интрижки в стане давно и серьёзно больного высшего эшелона СГУ, вероятно, ещё продолжатся: гуляют же слухи о грядущих на смену теперь уже самому Коссовичу то Галине Комковой, то Сергее Наумове, то Марине Алёшиной. Похоже, партия власти, в чьих руках карт-бланш на кадровые рокировки в вузах, не намерена прощать нынешнему ректору историю с позорным выселением своего регионального штаба из стен классического университета.
Что же касается коррупции в СГУ, увы, не с ней надо воевать, пытаясь задним числом обелить того или иного обидевшегося на своих номенклатурных братьев чиновника, как в случае с г-жой Сергун поступает «Газета Наша Версия». Тут, скорее, пригодится не борец с махинациями и отдельными махинаторами, а тот самый обкомовский сантехник из бородатого анекдота, ибо менять нужно всю систему отношений не только в конкретном вузе. В противном случае, пустующие ниши быстро заполнятся новыми коррупционерами и прочими субъектами для справедливой, но половинчатой критики.
Источник: журнал Общественное мнение, №7(154), июль 2012 г.
