Земляне

"

Две недели назад губернатор Валерий Радаев вместе с другими представителями власти в торжественной обстановке заложил первый камень в строительство аэропорта под Сабуровкой. Первую очередь планируется сдать уже в 2015 году. На воплощение мечты о новом аэропорте будет потрачено более 15 миллиардов рублей. Самолеты будут летать по всем международным направлениям. Правительство обещает сделать авиаперевозки доступными и будет субсидировать стоимость перелетов. Все это, несомненно, даст толчок развитию области. По крайней мере, в этом уверены чиновники и бизнесмены. Корреспондент «Взгляда» съездил в Сабуровку, чтобы пообщаться с обычными жителями, которых скоро ждет соседство с аэропортом. Как выяснилось, будущие трансконтинентальные полеты жителей села волнуют в последнюю очередь.

«Всем по фигу»

На пыльной обочине одиноко стоит покосившийся и проржавевший указатель с надписью «Сабуровка».
Поселок, граничащий с территорией, на которой будет строиться новый аэропорт, состоит из двух длинных параллельных улиц. Сразу на въезде – здание почты с наглухо закрытыми дверями. Чуть в стороне «Магазин Степаныча». На вывеске значится, что принадлежит он некому Филиповичу. Через дорогу – прогнивший деревянный сарай с провалившейся крышей и надписью «Продается». Вокруг никого. Холодный пронизывающий ветер воет где-то над головой и теребит одежду. Укрыться практически негде.
Захожу в магазин. «Тут снимать нельзя, у нас начальство строгое», – с порога заявляет продавщица, показывая пальцем на мой фотоаппарат. Снимать я и не собирался. Снимать нечего. Среднестатистический магазин, таких полно в городе. На прилавках стандартный табачно-алкогольно-закусочный ассортимент. Отличие лишь в том, что цены здесь выше, а помимо провизии есть отдельный стеллаж с гигиеническими принадлежностями, порошками и хозтоварами.
К продавщице у меня лишь один простой, но важный вопрос: что изменится в их жизни, когда здесь построят аэропорт? Посмотрев на меня оценивающим взглядом, молоденькая девушка на несколько секунд задумывается. «Да ничего не изменится. Не знаю я, короче. Экологию только всю убьют, а так мне вообще по фигу», – равнодушно заключает она и принимается снова загружать пачки маргарина в морозилку, предварительно напомнив мне, что начальство у нее строгое. Не дожидаясь, пока в магазине появится Степаныч-Филипович, я снова выхожу на улицу.
Взглядом пытаюсь найти хоть кого-нибудь. Но передо мной безжизненный пейзаж, хотя некоторые домики довольно аккуратные, и кажется, что в них обязательно должны быть люди. «На работе все в городе, сюда только ночевать приезжают, – объясняет мне высунувшаяся покурить продавщица. – Несколько бабок только здесь сидят и всё. Так что не знаю, кого вы тут хотите найти».
Я бреду по пыльной улице, стараясь не наступить в навоз. Дорогу пересекает стайка белых гусей. Они неторопливо вышагивают, осматривая меня. Около одного из домов черный козел щиплет еще зеленый куст. От скуки я фотографирую и его. Козел отрывается от своего занятия и грозно идет на меня. Конфликтовать с козлами – явно не самая удачная затея, и я ретируюсь с его территории.
По пути натыкаюсь еще на несколько домов с надписью «Продается». Многие жители Саратова уверены, что в связи со строительством аэропорта земли здесь будут скупать бизнесмены – под строительство гостиниц, кафе и ресторанов. Но, судя по тому, что количество выставленных на продажу домов и участков немалое, щедрый покупатель пока еще сюда не пришел.
Останавливаюсь около одноэтажного здания из красного кирпича. На приклеенном к стеклу листке бумаги – расписание сабуровского «Дома Досуга». По всей видимости, учреждение пользуется популярностью, а в выходные дни работает даже до одиннадцати вечера. Рядом с гнездом досуга – трехэтажное недостроенное здание с высокими шпилями, черепицей и зияющими оконными проемами. С виду напоминает небольшую гостиницу. Приличная территория, выход к Волге, каменный забор и ворота. Похоже, что кто-то все-таки готовится принять пассажиров международных рейсов.

«Безропотные»

Наконец-то замечаю на улице людей. Женщина средних лет и старушка остановились поболтать возле ухоженного домика с изразцами. «Что, гостиницу будут строить тут?» – спрашиваю. «Да какую гостиницу! Это то ли дагестанец, то ли узбек какой-то себе особняк решил отгрохать. Выкупил тут землю, проход к Волге всем перекрыл», – жалуется старушка. За калиткой звонким лаем заливается собака, видимо, учуяв чужака. На заборе безмятежно спит трехцветный кот, не обращая никакого внимания на происходящее.
Старушку зовут Валентина Александровна, она родилась в Сабуровке. Когда работала, то жила в городе, а на пенсию вернулась сюда. «Ну, вот говорят, что Путин не разрешает, чтобы речку загораживали. Так почему же у нас-то загородили все частной собственностью? И кому мы только ни говорим, никому дела нет! Вот депутат Водяненко у нас был на собрании. Я подошла к нему, а он говорит, что они выкупили это место. Это зачем же мы тогда депутатов выбираем, а они за нас заступиться не хотят? – наивно рассуждает старушка, поправляя постоянно сползающую на глаза косынку. – Не знай, к кому обращаться. До Путина нас не пустят. Говорят, какой-то представитель Путина хороший в Саратове, вы ему скажите про нас. Мы за Путина голосовали, чтоб нам жизнь получше была».
Валентина Александровна держит меня за запястье, как будто я и есть сам Путин. Я пытаюсь разглядеть речку, но за высоким недостроем и чередой дачных домов видно только кусочек воды и заросли камышей.
Старушка рассказывает, что когда у них еще не было водопровода, селяне таскали воду из речки, прямо перед ее домом был спуск к Волге и песчаный пляж. «А нам речка, извините меня за выражение, в войну подохнуть не дала. Мы там платком ловили мальков, мать их солила, сушила, толкла и лепешки пекла нам. И еще был мелкий лягушатник. Мы по сих пор, – женщина закатывает рукава, как будто сейчас полезет в воду, – лазили в речке, корни рыли, мыли их, скоблили, в печке сушили, толкли и тоже лепешки делали. Щавель там рвали, лук дикий. Вот эта речка нам не дала умереть, а теперь нам на нее даже поглядеть нельзя».
Прямо над нами пролетает вертолет, гул винтов разносится по всей округе и заглушает слова Валентины Александровны. Но она не обращает внимания и продолжает что-то говорить. Как выяснилось, старушка глуховата. Я вспоминаю свой главный вопрос – про аэропорт. В разговор вступает вторая женщина. Представиться она сразу отказалась и сказала, что «печататься в газете» не хочет. «Мы не знаем, будет от этого лучше или хуже. Есть надежда, что будут рабочие места, но там же нужны в основном специалисты. Их, естественно, вахтовым методом будут возить. А нам что? Только обслуживающий персонал…», – объясняет она.
По их словам, сейчас в деревне живут чуть менее пятисот человек. Работы, естественно, нет. Есть клуб, два магазина, почта и школа. При Союзе поле, на котором будут строить аэропорт, засеивали подсолнечником, в девяностые оно вяло использовалось местными фермерами, но сейчас фермерством никто не занимается. Только несколько дворов держат крупную скотину, а так в основном козы, куры и гуси.
«Мои дети живут в городе. Они же не приедут сюда для того, чтобы работать в аэропорту. Я бы не хотела, чтобы мои дети сюда возвращались. Зачем?» – спрашивает женщина, и ответить ей нечего. «А самолеты-то куда летать будут? Не над нами, не в нашу сторону? – встревает в разговор старушка. – А то наши дома-то развалятся. Они-то в ту сторону полетят? Не над Волгой?». «Они везде летать будут», – констатирует женщина. «То есть нам всем достанется. Но нас все равно теперь не послушают, сынок. Че мы сделаем? Ниче мы не сделаем. Мы как это… безропотные. Про себя покалякаем и все», – расстроено говорит Валентина Александровна.

«Край
непуганых идиотов»

Распрощавшись, иду гулять дальше. На соседней улице стоит школа. Судя по виду, построена лет пятнадцать-двадцать назад. Калитка, чтобы не болталась, привязана бечевкой. Рядом с входом покосившийся сортир. Тут же пасется молодой бычок. Завидев меня, он сначала пугается, потом, потупив взор, протяжно мычит и пытается спрятаться за расхлябанным забором с надписью «Участок продается». Судя по выгоревшей краске, продается он уже давно.
На закрытой школьной двери висит синяя потрескавшаяся табличка с гербом РСФСР. Я безуспешно стучу в окна и обхожу здание вокруг. Поросший бурьяном задний двор и заброшенная спортивная площадка добавляют общему пейзажу апокалиптичности. В сером октябрьском небе воронкой кружат черные птицы, собирающиеся на юг. Вдоль забора идут несколько мальчишек с портфелями. Их только что привез школьный автобус из соседнего села. По рассказам местных жителей, в этой школе учатся только начальные классы, остальных каждый день возят в Тарханы. Когда-то школа была заполнена учениками, но в последнее десятилетие село стало мельчать, и учителя разъехались кто куда.
Рядом со школой краснеет кирпичный монумент – памятник сельчанам – героям Великой Отечественной. На мраморных табличках выбито чуть больше 60 имен. Судя по повторяющимся фамилиям, многие гибли на войне целыми семьями.
Мимо меня спешит женщина с ведром. Видно, что она не хочет контактировать, но я все же пристаю к ней со своим вопросом. «А нас, думаешь, кто-нибудь спросит?» – раздраженно бросает она и ускоряет шаг.
Во втором сельском продовольственном магазине собралась небольшая очередь, состоящая из всех трех женщин, с которыми я уже успел пообщаться. «У нас вот так вот, куда ни зайдешь – везде одни и те же лица», – шутит Валентина Александровна.
В торговом зале появляется директор магазина. Стройная женщина в обтягивающей юбке и красной куртке из кожзама. Отрывисто отдает распоряжение пышной продавщице, крутя в руках сотовый телефон.
Я спрашиваю ее, как представителя местного бизнес-сообщества, какие плюсы она видит в строительстве аэропорта, аргументируя вопрос тем, что здесь появятся новые люди, инфраструктура, торговля будет развиваться… «Ну какая инфраструктура? Дороги? Куда они их сделают-то? Тут с семидесятого года уже строят. Газ провели, свет провели, воду провели? Ты поле пустое видел? Вот так и строят», – распаляется женщина. «Ну, а как же рабочие места?» – пытаюсь поспорить я. «Какая работа? Ну кто меня возьмет? Мне сейчас 38! Меня даже дворником туда не возьмут! Образования высшего у меня нет. Тут полтора человека, которые где-то работают и могут за себя заплатить. Летом я согласна, здесь дачники, Волга, мы здесь можем чем-то жить. Зимой это помещение работает на аренду, зарплату, газ и свет», – осаживает меня директорша. – Я, например, не думаю, что построят аэропорт и тут рай будет. У нас же здесь край непуганых идиотов. У нас такая тишина. У нас даже собаки вечером не лают — им лень. Зимой вон в соседнем селе дом горел, я «пожарку» вызвала. Они ехали на «Урале», доехали до Шевыревки и застряли. Развернулись, поехали через Дубки. Там тоже застряли. Вот и все. Этой зимой двое суток нам хлеб не могли привезти из-за заносов. Так что мы тут не то что сгорим… Мы тут сами хлеб печь начнем. Так что все у нас «нормально».

Источник: газета Саратовский взгляд № 41 (339) 25-31 октября 2012 г.

http://sarvzglyad.ru/?news_id=5186