Он же памятник

"

«МК» в Саратове» вспомнил, чем наш край обязан ЛЕНИНУ, и высказал свое мнение о возможном переносе монумента на Театральной

В Саратове предполагают вернуться к неблагодарному промыслу: сносу/переносу памятников. Речь о том, что памятник Владимиру Ленину на Театральной площади якобы разрушает ее архитектурный замысел и не соотносится не только с окружающим пространством, но и с мироощущением значительной части проходящих мимо горожан, звучит в региональном медиапространстве все последние дни.

Проходил мимо В.И. вчера. Дисгармонии не ощутил. При всем моем, в общем-то, отрицательном отношении к фигуре основателя советского государства сложно отрицать тот неоспоримый факт, что Ленин был гением и политиком мирового масштаба. Только гениальный политик простыми и ясными действиями может сначала взять, а потом и сохранить власть в великом государстве; только гениальный политик простыми и ясными словами может убедить большую часть тех, кто живет в этом государстве, что новая людоедская власть, проросшая на крови и не гнушающаяся самыми страшными жертвами, есть благо.

Но на вопрос, останется ли Ленин на Театральной, как мне кажется, есть вполне очевидный ответ.

Спасибо, что живой

В журналистском интернет-сообществе из информационной искры, брошенной «отцами» города Саратова (о переустройстве Театральной площади), депутатами и отдельными представителями регионального правительства, мгновенно возгорелось пламя: кто за красных, кто за белых. Спектр мнений — от того, что «пока этот идол торчит в центре города, будет здесь совок, только в убогой и фарсовой форме», до «оставьте Ленина в покое, и без него проблем хватает». Все эти оценки правомерны, все они имеют право на существование.

Начнем с самого, не побоимся тавтологии, начала. Если абстрагироваться от всесоюзной разнарядки по установке энного количества памятников вождю в каждом городе, селе, деревне, туалете, то Ленину не было смысла ставить памятник в Саратове. Здесь он ни разу не был (родня не считается), и не видело от него Поволжье ничего хорошего. Первое доброе высказывание В.И. о наших краях относится к тем временам, когда он был розовощеким молодым человеком и рассуждал о действительно грандиозном голоде 1891-92 г. в следующем ключе: «Голод, разрушая крестьянское хозяйство, двигает нас к конечной цели — победе революции». Ильич прав, как всегда: именно голод конца XIX века, трагическим эпицентром которого был как раз Саратов, сформировал устойчивое ощущение того, что имперский строй полностью дискредитировал себя.

По разным оценкам, тот голод в Поволжье унес жизни до полумиллиона человек. Общественность справедливо негодовала и требовала перемен. Владимир Ульянов, с беспощадной ленинской правотой назвав то бедствие «прогрессивным фактором», отмечал в статье от года 1902-го: «В эти моменты хищник-государство пробовало парадировать перед населением в светлой роли заботливого кормильца им же обобранного народа». Блестяще! Блестяще! Всегда завидовал слогу В.И., полностью соответствующему чеховским требованиям о сестрах таланта. Охарактеризовать будущую деятельность товарища Ленина на посту главы государства лучше, чем этой великолепной цитатой, невозможно.

Сейчас модно защищать советскую власть и утверждать, что иначе было бы хуже. Куда хуже? В начале 20-х годов XX века страна была отброшена к примитивным экономическим системам, фактически к натуральному хозяйству, а Владимир Ильич со своим фирменным блеском предписывал: «Вести беспощадную, террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба». У Ленина всегда была потрясающая, обезоруживающая черта — откровенность. Он никогда и не скрывал, что национальное бедствие — чудовищный голод в Поволжье 1921-22 г. — является для него всего лишь эффективным инструментом для укрепления собственной диктатуры: «Нам надо заставить работать в новых организационных государственных рамках. И мы имеем средство для этого… Это средство — хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность».

Перемены, о которых кричала либеральная интеллигенция конца XIX века, действительно произошли. От голода погибло не 500 тысяч, как при проклятом царизме, — голод в Поволжье в 1921-22 г. унес жизни более чем пяти миллионов человек. Я не очерняю В.И., я не выискиваю черные пятна в его сияющей биографии. Я просто констатирую, чем наша губерния обязана вождю, стоящему на площади.

Спасибо, Владимир Ильич. Спасибо, что помог умирающим саратовским детям, разрешив Фритьофу Нансену и возглавляемому им международному комитету помощи голодающим, доставить в Поволжье около 100 тыс. тонн продовольствия. Навсегда остались в памяти «нансеновские» детские дома, столовые и медицинские пункты. Памятник именно этому великому человеку должен был стоять в Саратове и, возможно, на главной городской площади.

Но мы заслужили то, что заслужили, и это уже история.

Цена памяти

Граждане с левыми убеждениями и просто депутаты законодательных собраний всех уровней от КПРФ заговорили о том, что проект переноса памятника Ленину на 3-ю Дачную, на площадь его имени, — гнусность, святотатство, осквернение национальной памяти. И, дескать, «не вам, убогим, трогать фигуру мирового масштаба». Эх, не товарищам коммунистам бы говорить про то, что «мертвого льва может лягнуть всякий, даже осел»! Достаточно вспомнить массовые сносы памятников Иосифу Сталину и выжигание всякой памяти о нем в 50-е. Сейчас речь не об этом. Речь об экономической целесо­образности переноса монумента вождю мирового пролетариата. Не секрет, что и муниципальный, и региональный бюджеты, мягко говоря, напряженные. И есть много других статей расходов, на которые можно распределить средства, и немалые, что нужны на транспортировку гигантского памятника из центра города в Ленинский район. Любой здравомыслящий человек скажет, что есть много других проблем, на решение которых следует бросить ассигнования из казны.

Не нужно. Бессмысленно. Нецелесо­образно.

К слову, самого товарища Ленина такие вещи, как (опять же, мягко говоря) стесненность молодой советской республики в деньгах применительно к установлению новых/сносу старых памятников, волновали очень мало. Так, 2 августа 1918 г. был обнародован так называемый «план ленинской монументальной пропаганды Москвы»: согласно ему в первопрестольной следовало установить несколько десятков памятников людям, благотворно влияющим на дело революции. В эту размытую категорию попала самая разношерстная публика — от фигурантов мировой истории Брута и Робеспьера с Дантоном до не успевших забронзоветь террористов Желябова и Перовской. По этому проекту был открыт ряд безобразнейших памятников. Так, 7 ноября 1918 г. открылся памятник Марксу и Энгельсу на площади Революции: два рыхлых непропорциональных бородатых уродца бессмысленно взирали на своих почитателей, пришедших на открытие монумента. Слава богу, скоро это халтуру демонтировали.

Ну а самым первым памятником монументальной пропаганды в Москве принято считать гипсовый бюст нашего земляка, саратовца Александра Радищева. 6 октября 1918 г. на Триумфальной площади на постаменте из сосновых досок был установлен гипсовый бюст писателя. Простоял двадцать лет…

Жертвой контрреволюционного мороза пал еще один памятник, изготовленный в рамках той же ленинской кампании. «Памятник окружен стягами и знаменами. Музыка играет «Марсельезу». Спадает покрывало. К подножию кладут венки хризантем», — так газета «Правда» от 5 ноября 1918 г. описывала открытие памятника Максимилиану Робеспьеру. Правда, Неподкупный простоял в Москве только до утра 7 ноября, когда на месте монумента обнаружили лишь обломки. Разумеется, в этом были усмотрены происки гнусной контры. Правда, более вероятной представляется другая версия: в ночь с 6 на 7 ноября ударил крепкий мороз, и очередная халтура, выполненная из некачественного бетона (как и большинство памятников, установленных по плану монументальной пропаганды), растрескалась и развалилась. «Был взорван контрреволюционерами», — отозвался главный печатный орган страны… Еще бы.

Как В.И. относился к памятникам дореволюционной эпохи, рассказывать смысла не имеет. Стою на Театральной. Смотрю на Ленина и закругляюсь.

Конечно, можно закончить цитатой из Ивана Бунина: «…он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет». Но это дела давно минувших дней. Речь о современности, речь не об исторической фигуре, а о монументе — громоздкой комбинации гранита и бронзы — с пафосом и исторической памятью. Чем, кому, почему, почему сейчас — помешал Ленин? Затянулись раны. Отодвинулись в далекое прошлое страшные потери. Сформировалась привычка, выработался иммунитет. И что же? Пока иные дома и дороги Саратова как во время гражданской — пускай стоит. Пока значительная часть молодежи занимает откровенно потребительское отношение к жизни и хочет иметь доступ к благам, ничего не делая, — пускай стоит. («Поголовно у всех лютое отвращение ко всякому труду», — Бунин 11 марта 1918 г., Москва). И последнее, главное: пока живы люди, у которых Ленин ассоциируется с молодостью, с освежающей, творящей благо революцией, с восстановлением исторической справедливости, — пускай стоит. Пусть это и несправедливо.

И как только мы приблизимся к обустроенности западного общества, ломающего своих Робеспьеров (бывало там и такое), как только мы решим все острейшие социальные проблемы, залечим кошмарные прорехи национальной идентичности, так тотчас же вернемся к фигуре Ильича, — и той, в том числе, что для кого-то закрывает пол-Театральной площади. Только есть ощущение, что в такой счастливый момент мы не испытаем желания свалить давно ушедшего гиганта.

ИСТОЧНИК: МК в Саратове №13 (814) 20-27.03.2013

http://www.saratovnews.ru/newspaper/article/2013/03/20/on-je-pamyatnik/