Про уродов и людей

Однажды в одной компании мне довелось общаться с человеком, который служит надзирателем в детской исправительной колонии. Во избежание непредвиденных последствий, которые могут возникнуть в связи с юридической недоказуемостью моих слов, не буду говорить, в какой именно. Допустим, не в нашей, не в саратовской. В другой. Совсем в другой. В то время еще свеж был случай с трагической смертью в ИК № 13 Артема Сотникова, про которого говорили, что он поскользнулся на лестнице и так ударился копчиком, что впоследствии умер от… сердечной недостаточности. Такова была официальная версия исправительных начальников. А пока высокие чины пытались убедить общественность в ненасильственном характере гибели заключенного, саратовские информагентства пестрели шокирующими фотографиями со следами страшных пыток на его уже мертвом теле…

Фюрер-Макаренко

“Взгляд” неоднократно писал о ситуации, сложившейся в саратовской исправительной системе. Писал о пытках и издевательствах, которым подвергаются заключенные. И было это еще задолго до Артема Сотникова. И когда рядом со мной за одним столом оказался представитель этой системы, естественно, мне как журналисту захотелось узнать его мнение о трагедии. В том, что это было именно убийство, а точнее, что человека просто избили до смерти, лично я не сомневалась.

А надо сказать, что компания наша в целом была теплая – говорили о разных житейских делах. Безобидных вполне. А поскольку они были именно что безобидными, сотрудник колонии, детина внушительного телосложения, благодушно улыбался. Но как только речь зашла о Сотникове, воспитателя несовершеннолетних преступников будто подменили. Его пухлое расплывчатое лицо стало жестким, на нем появились признаки сдержанной агрессии. Не берусь сейчас дословно передать его речь, но общий смысл сводился к тому, что все зеки – это не люди, а уроды и отбросы общества. А с уродами на человеческом языке говорить нельзя, они его все равно не поймут. Уродов можно только жестко гнобить, только тогда они, быть может, перевоспитаются и станут людьми. Но что касается Сотникова, то этого зека, конечно же, никто не трогал, сам поскользнулся и упал. А журналюги пусть утрутся. Пусть еще докажут, что все было именно так, как они говорят…

Если говорить про “уродов и людей”, то по сути это было не просто признание. Это была философская концепция, переходящая в профессиональное кредо. И внутри этой концепции все было стройно и логично. А главное, совершенно оправданно. Так же, как было оправдано, к примеру, истребление фашистами целых национальностей и народов. То есть, в принципе это вещи из одной и той же оперы. Если ты еврей, тебе не место среди истинных арийцев. А если ты зек, то ты априори урод и тебя надо гнобить.

Все эти рассуждения по большому счету могли бы сойти за пьяный бред, которому не стоило бы придавать значения. Но не придать не получилось, потому что в довершение к сказанному этот “истинный ариец” заявил, что когда эти “малолетние сосунки” его не слушаются, он не кричит на них и не ругается, он просто берет и… спокойно окунает провинившегося головой в унитаз. Не потому, что ему нравится быть жестоким, просто по-другому опять же нельзя. Таковы методы воспитания. “Потом, когда выйдут на волю, они мне еще спасибо скажут, что сделал из них нормальных мужиков”, – объяснил “ариец”.

Все, что пилось и елось в тот вечер, после нежданно-негаданно озвученных откровений застряло в горле. Передо мной сидел новоиспеченный Макаренко в фашистском воплощении.

Я не знаю, что думают по поводу подобных методов воспитания психиатры, но многие ответы в этом смысле дает фильм “Спящие” с моим любимым Де Ниро. В нем история четырех мальчиков, которые по глупости, обычной пацанской глупости, совершили преступление, попали в колонию. И там, в этой колонии, они начали проходить ту самую “школу”, о которой говорил наш фюрер-Макаренко. И как раз там были и унитазы, и страшное, невероятно унизительное сексуальное насилие.

Школа воспитания, как видим, международная, так что лично я далека от мысли, что подобное происходит только у нас. Разница лишь в том, что там извращенные инстинкты людей, имеющих власть над людьми социально отверженными, жестко модерируются и сразу же купируются обществом и правозащитными организациями (самое известное исключение – тюрьма Гуантанамо). В нашей же стране и Саратовской области ничего подобного нет и в помине. Люди, которые призваны по долгу службы заниматься правами заключенных и получающие за это зарплату из государственного кармана, занимаются лишь тем, что беспомощно разводят руками и время от времени ими всплескивают. Для пущего эффекта.

В итоге мы видим то, что видим. Если забить в поисковике любого саратовского информагентства слово “УФСИН”, новостная лента сразу же начинает выдавать сообщения, больше похожие на фронтовые сводки. Заключенные в Саратовской области “мрут как мухи”, и все как один – от сердечной недостаточности. А медики, работающие в больницах исправительной системы, этот красивый диагноз охотно подтверждают и не находят в обстоятельствах смертей никакого криминального следа. Вот документальная хроника лишь некоторых подобных событий, произошедших в области за последние два года.

Хроники саратовского ГУЛАГА

14 мая 2012 года в колонии-поселении № 11 24-летний Алексей Акульшин, осужденный за мелкую кражу (ст. 158 УК РФ), скончался от сердечной недостаточности. Он был приговорен даже не к реальному сроку, а всего лишь к 120 часам обязательных работ, но из-за перелома ноги не смог выйти на эти самые работы. Тогда суд постановил заменить ему наказание на 12 дней колонии-поселения. В такой смене наказания нет ничего удивительного. Просто наш суд – самый гуманный суд в мире. Конечно, сидеть в колонии с переломанными ногами гораздо легче, чем на них работать…

10 мая парня доставили в учреждение УФСИН, а через четыре дня он как-то неожиданно скончался. Родственники покойного утверждали, что молодого заключенного забили до смерти, и настояли на эксгумации тела и повторной экспертизе. Однако проведенное исследование не обнаружило в смерти Акульшина ничего криминального.

В октябре того же 2012 года в штрафном изоляторе той же колонии-поселения № 11 скончался 23-летний Евгений Ладыгин, осужденный опять же за кражу Марксовским городским судом и приговоренный к полутора годам лишения свободы. При первичном осмотре видимых признаков насильственной смерти на теле найдено не было. По официальной версии, парень умер от той же пресловутой острой коронарной недостаточности.

12 ноября 2012 года в помещении ФКУ ИК-33 избили 26-летнего заключенного, чье имя не сообщается. Избили сами же заключенные. Следователи считают, что мотивом послужила месть за сотрудничество с администрацией колонии. На этот раз избитый зек остался жив. Но любопытна формулировка, по которой возбуждено уголовное дело, – “дезорганизация деятельности исправительного учреждения”.

6 марта уже этого, 2013 года, в туберкулезной больнице УФСИН скончался 36-летний Алексей Степанов, отбывавший наказание в ИК № 17 города Пугачева. Когда его нашли врачи, он был уже мертв. Предварительный диагноз – острая коронарная недостаточность. Официальные лица сообщили, что “при первичном осмотре на трупе обнаружены ссадины”. И знаете, я совсем не удивлюсь, если экспертиза выяснит, что от этих ссадин он впоследствии и умер…

Степанов был приговорен к шести месяцам лишения свободы за кражу. Сидеть ему оставалось меньше месяца. Вдова Степанова, держа на руках грудного ребенка и присматривая за второй девочкой, постарше, стоящей рядом, рассказывает (это видео можно посмотреть на портале ИА “Взгляд-инфо”), что тело мужа привезли домой со страшными гематомами на руках и красными пятнами на шее, похожими на следы удушения. До этого она, с ребенком на руках, приезжала в колонию, чтобы повидаться с супругом. Ждала несколько часов. Но свидания ей не дали. Адвокату, которого она наняла, Степанов рассказал, что его избили. Потом, когда она приехала во второй раз, оказалось, что муж не может к ней выйти, потому что… два дня назад он умер. А ей об этом даже никто не сообщил. “На его похороны приехали 70 человек, потому что он был сам человек неконфликтный. Я не понимаю, за что такая жестокая смерть?” – спрашивает женщина и добавляет, что не знает, как она теперь будет жить и на что воспитывать оставшихся без отца двоих детей…

А пока смерть Степанова расследуют, интернет-портал против пыток и репрессий Gulagu.net публикует рассказ бывшего заключенного Эмина Мирзоева о его собственном пребывании в ОТБ-1. Где тот рассказывает, что в режимном медучреждении его тоже “лечили”, а именно: якобы запихивали в рот его же собственные носки, макали головой в унитаз и угрожали изнасилованием.

Ну и, наконец, Артем Сотников, чей случай благодаря активной позиции его матери Ларисы Сотниковой вышел на федеральный уровень. Парень тоже умер, сами понимаете от чего. Как видим, почти все заключенные в Саратовской области, как выясняется, сердечники.

Вечный сон уполномоченных

“Учреждения УФСИН области за 15 лет с момента их ввода в подчинение Минюсту стали “фабриками смерти”", – заявил на недавней пресс-конференции замдиректора саратовского правозащитного центра “Твое право” Виктор Синаюк. Но его слов в Саратове никто не слышит. Да и чего его слушать? Он же бывший зек, а значит, такой же “отброс”, как и те, кого он защищает. “Истинным арийцам” такие отсидевшие на нарах правозащитники как моль, как пыль, которую надо просто растереть.

Ситуация дошла до абсурда: бывшим зекам приходится учреждать правозащитные организации, чтобы защищать зеков нынешних. По той простой причине, что больше их защищать некому. О том, как исполняет свои обязанности председатель Общественной наблюдательной комиссии Таисия Якименко, можно сказать лишь одно: она исполняет их хорошо, если почитать за ее обязанности сохранение максимальной лояльности по отношению к руководству УФСИН. Про КПД от деятельности защитницы общечеловеческих прав (в которые входят также и права заключенных, или я что-то путаю?) Нины Лукашовой лучше всего сказал тот же Синаюк: “Один из замов руководителя учреждения УФСИН мне говорил: “Мы Ландо боялись как огня. Придет – начнет арестованных опрашивать. А придет Лукашова – посмотрит, что все чистенько, и уходит”. Как рассказал мне сотрудник ФСИН, о том, что полчаса назад на этом месте кровь отмывали, она и не догадывается“.

Сотовый телефон Нины Федоровны недоступен, как и телефон прямой линии ее официальной приемной. “Здравствуйте. В настоящий момент мы не можем вам ответить”, – сообщает автоответчик и предлагает оставить сообщение после сигнала. Хочется спросить: а что же такое с вами приключилось, уважаемые сотрудники аппарата уполномоченного, что вы не можете? Может, вы заболели или у вас случилась острая сердечная недостаточность?

Заключенные пачками шлют письма с жалобами в организацию, которую возглавила Лариса Сотникова (больше трех десятков уже набралось этих писем) и которые до вас почему-то не доходят, а вы предлагаете оставить сообщение после сигнала. Какие еще сигналы вам нужны, чтобы начать шевелиться?!

Вообще складывается впечатление, что именно такая ситуация сложилась с саратовскими уполномоченными неспроста, что это продуманная стратегия. Во-первых, все они женщины, некоторые – вполне уже себе предпенсионного возраста. Чтобы защищать заключенных, нужно иметь железные нервы и железный характер. И уж простите за гендерный атавизм, все-таки желательно, чтобы это был мужчина, который придет в колонию и стукнет  кулаком по столу и который сможет увидеть следы крови, и понять, что это именно кровь, а не кетчуп. Нужен человек, которого бы уважали, к которому прислушивались и, если хотите, даже реально боялись. Вот такой человек должен быть на этом месте. Но кому же он, такой  дотошный, нужен? Да никому. Более того, власти он не выгоден. А потому вместо него защищать зеков и пробовать тюремную баланду на вкус сажаются тетушки-наседушки, сажаются будто специально, чтобы толку от них было как можно меньше. Их функции – это даже не свадебный генерал, поскольку генерал это все-таки чаще всего мужчина.  Их функция – это сватьи-бабы-бабарихи из пушкинской сказки, которые сидят на лавке, грызут семечки и иногда дают отчетные пресс-конференции. Кстати, уполномоченный по правам ребенка в Саратовской области тоже, заметьте, женщина. И как у нас обстоят дела с правами детей? Примерно так же, как и с правами заключенных…

Когда моя коллега Елена Налимова написала в газете “Взгляд” подробнейший материал о ситуации в СИЗО № 1, ей позвонил какой-то криминальный авторитет и сказал сакраментальную фразу, над которой мы не знали, то ли смеяться, то ли молча ужасаться. “Елена, – сказал авторитет, – спасибо вам за статью. Весь криминальный мир вам благодарен…” После этого в редакции повисла тишина. Если криминальный мир нам благодарен, то не стоит ли и нам собирать чемодан и готовиться к поездке в места не столь отдаленные?

В общем, было немного “ужасновато”, однако дело не в этом. Дело в том, что кроме самих бывших зеков, их родителей и журналистов защитить людей, сидящих в тюрьмах, действительно некому. А они, между прочим, тоже люди, хотя эта “новость”, может, кого-то и удивит. Тем более что все погибшие заключенные, перечисленные выше, были не убийцами и не маньяками. Они все сидели за кражу, а это, согласитесь, не самое тяжкое преступление. Да, Артем Сотников не просто обокрал ювелирный магазин. Он жестоко ударил по голове женщину-продавца, и ему за это нет оправданий. И многим людям в нашем обществе, в том числе пользователям нашего портала, это дает основание полагать, что если людей замучили в тюрьмах, то и поделом им, подонкам. Не божьими одуванчиками были.

А раз так, то давайте тогда признаем, что всех “неодуванчиков” надо сразу убивать. Возьмем и отменим мораторий на смертную казнь, и будем казнить преступников, лишая их жизни. Если такой закон будет принят властью и одобрен обществом. Не подходит? Тогда давайте признаем за зеками право на жизнь, признаем, что лишение свободы – это достаточное наказание, которое они, несомненно, заслужили.

И еще дело в том, что ведь по большому счету за происходящее никто не несет ответственности. То, что дело Артема Сотникова не спустили на тормозах, и сотрудники колонии, в которой он погиб, были уволены и стали обвиняемыми по уголовному делу, скорее исключение, чем правило.

Клиенты сувенирных лавок

Саратовские прокуроры, ответственные за надзор в исправительных учреждениях, похоже, бывают в колониях не по долгу службы, а руководствуясь соображениями личного комфорта. И правда, чего только не встретишь в этих сувенирных лавках?! Ведь заботливые руки заключенных способны на многое. Плоды их труда – инкрустированные нарды и шахматы, а также мангалы и кожаные диваны – идеально вписываются в интерьеры прокурорских особняков, щедро разбросанных по живописным местам Саратовщины. И в этой системе отношений трудно разобраться, где здесь люди, а где – не совсем.

Недавно в Саратов пожаловала высокая проверка из Генпрокуратуры. Сотникова, выступившая с видеообращением к президенту страны и гаранту Конституции Владимиру Путину, все-таки добилась того, чтобы на саратовскую пенитенциарную систему обратили внимание. Несколько дней членов комиссии атаковал саратовский “женский десант” – матери и жены осужденных, которые, по их заверениям, подверглись избиению. Сотникова рассказала нашему информагентству, что члены комиссии, с которыми ей удалось поговорить, обещали все изложенные факты тщательным образом расследовать. “Я надеюсь, что сейчас эта проверка будет уже не фиктивной, как это было раньше, а настоящей“, – сказала она.

Обещать-то обещали. Но сенсации не случилось. В прошлую пятницу, 22 марта, прокуратура Саратовской области опубликовала итоги генпрокурорской проверки. И что же? Да ничего. Все у нас на зоне хорошо, все спокойно. А те, кто жалуются, так они просто обманщики, предоставили проверяющим “недостоверные сведения”, пытаясь “ввести в заблуждение” и дискредитировать уважаемое ведомство.

Комиссией были проверены “нормы жилой площади, пожарная безопасность, бытовое и медицинское обеспечение осужденных, законность их привлечения к дисциплинарной ответственности и иные условия содержания в учреждениях УФСИН области”.

Что это означает? Что огнетушители на месте и пожар зоне не грозит? Что у всех зеков все отлично с “жилой площадью” и они не страдают от нехватки квадратных метров? Что в штрафной изолятор просто так никого не сажают, а все исключительно по делу? И что там еще с медицинским обеспечением? Всех хорошо лечат от сердечных болезней?

Ну, хорошо, если так, и все это на зоне действительно есть. Но как быть с серией смертей? Как быть с Сотниковым, Акульшиным, Ладыгиным, Степановым? Почему об этих случаях в итогах проверки ничего не сказано? Понятно, что зона это не курорт и не санаторий, и условия там должны быть жесткие. Но все эти люди умерли, кажется, вовсе не от того, что у них не было огнетушителя и не оттого, что их плохо кормили, а совсем по другим причинам.

Правда, в итоговом отчете говорится, что 15 сотрудников УФСИН все-таки привлечены к дисциплинарной ответственности. Но за что? Думаете, за неправомерное применение силы, за превышение служебных полномочий, после которых все эти перечисленные зеки сыграли в ящик? Опять же нет. Они привлечены “по выявленным нарушениям пожарной безопасности, санитарно-бытового и материально-бытового обеспечения осужденных”. В общем, снова за то, образно говоря, что вовремя не дали зеку утюг, чтобы он мог отгладить складки на своем “костюме” перед свиданием с родными. Или чайник вовремя не дали вскипятить. Ну, а то, что у половины умерших зеков на теле были обнаружены следы насилия, так ничего такого не было, это вам просто показалось.

В принципе, все эти результаты вполне предсказуемы. Иного и не следовало ожидать. Наивно было бы думать, что система неожиданно высечет саму себя. Поэтому если через какое-то время на зоне “зачморят” очередного зека, мы, по крайней мере, будем знать, что все дело в плохом санитарно-бытовом обслуживании. Ну а что делать? Зона-то и впрямь не курорт…

Источник: ИА Взгляд-инфо

http://www.vzsar.ru/special/2013/03/26/pro-yrodov-i-ludei.html