Оскорбление науки

Случилось так, что во время моего ректорства я взаимодействовал с тремя министрами образования и науки РФ, а потом уже почти десять лет жил и работал под удаленным началом двух других. Проследим цепочку Кинелев-Тихонов-Филиппов-Фурсенко-Ливанов. Общая тенденция: каждый последний был хуже предыдущего. Впрочем, перехода Кинелев-Тихонов практически не было, поскольку Тихонов, бывший заместителем Кинелева по науке, в ранге министра проработал лишь несколько месяцев.

Последний хуже предыдущего

Министр Кинелев был образованным интеллигентным человеком, любящим и знающим литературу. Приехавший в министерство ректор мог быть уверен, что как бы ни был занят Кинелев, он будет принят, выслушан и получит четкий ответ на свою просьбу. Таких же добрых слов заслуживает и министр Тихонов. Пришедший Филиппов стал менее доступен для ректоров: к нему допускался лишь избранный круг. Его министерские годы войдут в нашу историю как годы разрушения образования. Сначала ЕГЭ, который уничтожает необходимость и умение мыслить, а затем и Болонский процесс, в котором участвуют второсортные европейские вузы.

Кстати, после моего выступления в блоге о ЕГЭ, меня упрекали в том, где я был раньше. Я был там же: мои примеры о вреде ЕГЭ, представленные в блоге, я приводил с трибуны Съезда ректоров России. Теперь Филиппов возглавляет ВАК. О чем и ком он заботится в первую очередь? В своем интервью газете “Поиск” (8 марта 2013 г. № 10) под названием “РhD, DВА, DРА”… он выделяет как первую проблему, требующую одобрения со стороны правительства и проведения соответствующих экспериментов, следующее. Цитирую.

“Во-первых, введение для бизнесменов и госслужащих специальных степеней DВА (Doctor of Business Administration), DPA (Doctor of Public Administration)… В гуманитарные, экономические, юридические сферы, а отнюдь не в математику или физику рвутся либо бизнесмены, которые часто проплачивают подготовку диссертаций, либо чиновники, иногда защищающие свои диссертации благодаря административным ресурсам“.

Далее Владимир Михайлович пишет: “… Необходимо продумать механизм мотивации, чтобы за этим была какая-то “конфетка” – что-то привлекательное для людей. Например, принять решение, что вуз имеет право по своему усмотрению приравнивать степени DBA или DPA и степени кандидата или доктора наук“.

Таким образом, все даже упрощается: нужно будет либо дважды использовать административный ресурс, любо обойтись без защиты. Замечу, что раздувание кампании против плагиата наносит вред истинной науке. Обыватель считает, что все ученые-жулики, а жулики – не ученые, а нечестные бизнесмены и чиновники.

Ельцин и Академия наук

Напряженные отношения с РАН начались уже при Филиппове, но особенно обострились при Фурсенко. Достаточно сказать, что он был освистан на одном из общих собраний РАН. К чести Президента РАН и всего собрания скажу, что свистевший был выведен из зала, хотя в душе все считали, что свист оправдан. О деяниях Фурсенко много говорили и писали, требовали его изгнания, хотя боялись, что придет тот, кто еще хуже. И вот пришел Ливанов – опасения полностью оправдались. Министр Ливанов ни разу не посетил общее собрание РАН.

Обратимся теперь от министров к РАН. Если не ошибаюсь, то академик  Арцимович сказал: “В России нельзя реформировать две структуры – Церковь и Академию наук“. Сегодня РПЦ у нас обласкана, а Академию наук непрерывно стремятся реформировать, а по Ливанову – уничтожить.

Позволю себе кратко описать новейшую историю РАН, основываясь на интервью Президента РАН академика Юрия Осипова и цитируя его статью в журнале “Наука и жизнь”, №1 , 2013, с.11. Он стал Президентом РАН в 1991 году, когда “… всё менялось стремительно и, прежде всего – отношение к науке и образованию“.

“Статус ученого опустился до предела, ниже которого в просвещенной стране опускаться некуда. На самом деле, если бы не Борис Николаевич Ельцин, которого люди моего поколения критикуют сегодня за всё подряд, РАН вообще бы не было. Именно он, в походных условиях, в аэропорту, понимая, видимо, остроту ситуации, подписал указ о создании правопреемницы советской Академии наук…

Академия наук Советского Союза была окружена не просто уважением –настоящим пиететом. С нее много требовали, но и относились к ней соответственно. Девяностые годы прошлого века прошли для нас совсем под другим знаком. К тому же Академию постоянно пытались втянуть в политические интриги“.

Президент отказался играть в эти игры. “К удивлению многих, наверху такая позиция была воспринята и помогла нам сохранить свое лицо. Она остается неизменной и сегодня, хотя государственная Академия, разумеется, обязана взаимодействовать с государством. Хотелось бы только, чтобы власти советовались с ней по вопросам, в которых они не очень хорошо разбираются“.

Последняя фраза (слишком мягкая) обращена, в первую очередь, к министру Ливанову, который уподобился известному герою, заканчивающему каждое свое выступление словами: “Карфаген должен быть разрушен“. У Ливанова Карфаген – это РАН.

Плохой менеджер

В настоящее время программы, подобные созданию атомной бомбы, атомной промышленности, освоению космоса, не могут быть реализованы из-за развала отраслевой промышленности, из-за отношения в верхах и в обществе в целом к науке и образованию.

Программа по “нано” никогда не станет такой, как упомянутые мною. Атомную междисциплинарную программу возглавляли и реализовывали академики: Иоффе, Курчатов, Вернадский, Мандельштам, Капица, Ландау, Зельдович, Харитон, Тамм, Сахаров, Арцимович и многие другие. Какие имена! И все они, работая в Академии, были связаны с вузами. Академия определяла и определяет уровень науки и образования через конференции, через журналы. Достаточно упомянуть ЖЭТФ, УФН, ЖТФ, радиотехнику и электронику, биофизику и др.

Часто говорят о фундаментальной и прикладной науке. Великий Луи Пастер говорил: “Есть наука и её приложения“. Наука сосредоточена в РАН и вузах, а приложения были в разрушенных отраслевых институтах.

Министр Ливанов хочет, чтобы РАН не было, а наука была сосредоточена в университетах. Поэтому стала реализовываться безграмотная по отношению к науке программа поддержки университетов. Она началась с закупки оборудования и стажировок, а начинать нужно было с поддержки людей. Купили оборудование, а кто будет работать? Дорогие установки не всегда многоцелевые, диапазон возможных исследований с их помощью часто ограничен, они требуют наладки. Так что покупайте и наладчиков!

Со стажировками бывают и курьезы. Ведь деньги нужно потратить, поэтому заказываются дорогие отели и авиационные рейсы, дальние страны (в одном из университетов бухгалтерию отправили на стажировку в Новую Зеландию, хотя это может быть и фольклором). Министр ориентируется, в основном, на американские университеты, у которых вековая история развития, а не разрушения под лозунгами модернизации и оптимизации. В них исходно были различные лаборатории, которые часто превращались в крупные компании с сохранением в них исследовательских групп. Достаточно вспомнить “стодолларовую идею” Хансена и братьев Вариан – создателей сверхвысокочастотных ламп-клистронов. Стэнфордский университет выделил трем молодым исследователям 100 долларов на реализацию их идеи. Создание приборов определило надолго высокую репутацию университета и вылилось в создание известной фирмы Вариан (теперь SPI). Такая структура была и в большинстве советских университетов: внутри университетов были НИИ, тесно связанные с отраслевыми НИИ и промышленными предприятиями. Студенты знали, где они будут работать по окончании вуза.

Министр Ливанов – не интеллигентный, не воспитанный человек. Чтобы на отказ академика Алферова от поста председателя Совета при Минобрнауки ответить: “Будем искать нового председателя“, нужно не понимать своего места не только рядом с единственным в России Нобелевским лауреатом, но и рядом с большинством членов РАН.

Назвать РАН бесперспективной и нежизнеспособной структурой может только либо вообще мало что понимающий человек, либо тот, кто осмысленно хочет разорвать науку и образование, забыв, что нет науки без образования и нет образования без науки. Напомню, что один из главных показателей в мировом рейтинге университетов – число Нобелевских лауреатов, а у нас он, увы, один.

Оскорбительно для РАН звучит и желание Ливанова создать при министерстве организацию ученых дееспособного возраста. Слова и поступки Ливанова недопустимы для лица, занимающего должность министра. Ведь его слова воспринимаются как позиция Правительства.

По современной терминологии, Ливанов – плохой менеджер, поскольку допустил, чтобы его заместителем был махровый жулик.

“Впечатляет” и последняя идея Ливанова о присоединении ГТО и творческих грамот к ЕГЭ.

Я горжусь тем, что, по крайней мере, два раза в год на собраниях РАН встречаюсь с удивительными людьми (по Ливанову, многие из них в недееспособном возрасте) и дорожу общением с ними.