Страна непуганых либерало
Александр Никишин,
медицинский работник, координатор общественной приемной оппозиции «ПОИСК»
На прошлой неделе получил я приглашение на встречу со шведскими депутатами. Позвали меня как координатора ПОИСКа, с целью познакомиться и поделиться опытом с зарубежными коллегами в вопросах общественной деятельности и взаимодействия с местной властью.
На обратном пути, в поезде, где всегда есть время подумать, я ругал себя, что сомневался – ехать или нет. Ничего веселее в моей жизни еще не было. Но обо всем по порядку.
Небольшой зал, человек на 30, заполненный почти целиком. Знакомые лица – общественники, наблюдатели выборов и даже московские депутаты (естественно, от оппозиционных партий, равно как и самовыдвиженцы). Екатеринбург, Калининград, Самара и еще несколько городов. Все друг друга знают и рады увидеться.
Худощавый парень лет 35-ти обращается к собравшимся (сразу оговорюсь, весь диалог идет через переводчика): «Уважаемые господа и дамы! Меня зовут Ён Джянсен, а это моя помощница Сисилия Карлеган. Мы члены «Народно-либеральной партии Швеции». Хочу заметить, что слово «народно» не относится к коммунистам. Мы либералы. Уточняю это именно из-за особенности звучания слов в переводе на русский язык…» Он делает паузу, на экране появляется слайд с картой Стокгольма. И продолжает: «Я президент, или, скорее, по-вашему – мэр (как позже выяснилось, по-нашему – глава администрации. – Авт.) района Сундбюберг, это одна из 14 частей Стокгольма. Мы пригласили вас, чтобы рассказать о том, как построены отношения населения с властью у нас, и сравнить их с вашим опытом».
Новый слайд – панорама района. Ён продолжает: «В нашем округе проживает примерно 35 тысяч человек, наша партия смогла набрать большинство, и таким образом я стал мэром. К большому сожалению, это отсталый район, тут живут люди с небольшим достатком» . «Сколько? – кричат из зала. – Сколько зарплата?»
Ён открывает ноутбук: «Нужно посмотреть курс валюты». Через пару минут говорит: «Примерно 75 тысяч рублей в месяц, но это средняя зарплата». Москвичи переглядываются. 75 тысяч – это средняя столичная зарплата. А цены какие? По словам шведов, цены примерно равны.
В зале хихикают, спрашивают у переводчика: «Как будет на шведском «прошу политического убежища»?».
Швед продолжает: «У нас довольно небольшой бюджет, переводя на рубли – 4 миллиарда 470 миллионов. Эти деньги мы тратим на поддержание инфраструктуры района, детские сады, школы, дома престарелых, здравоохранение, экстренные службы, переработку отходов. В других округах суммы больше, но мы стараемся привлекать инвесторов».
Москвичи тут же подсчитали: «Четыре с половиной миллиарда!!! Это же в 5 (!) раз больше, чем у нас! В Москве в округах живет по 150 тысяч человек! Что уж говорить про регионы…»
Ён не верит. Такого не может быть. Как можно на эту сумму содержать район с такой плотностью населения? «Если это правда, то почему не сняли вашего мэра?» Хохот в зале. Москвичи в прямом смысле слова падают со стульев: «Он у нас сам себя снял!»
Шведу долго объясняют, что же произошло с Собяниным. Он не понимает. Просит объяснить смысл одновременного ухода и неухода в отставку. «Если он хочет быть мэром, то почему бы ему не выдвинуть свою кандидатуру на плановых выборах?» Опять хохот. Опять швед в смятении. Разговор переходит к специфике выборного процесса.
Однако я успеваю задать вопрос: «Возможно ли повторение ситуации с мэром Москвы в Швеции?» Джянсен тут же заявляет: «Нет! Этого человека посчитали бы сумасшедшим». Зал аплодирует и хохочет уже без остановки. Проходит минут 10-15, разговор продолжается.
«Мы выиграли выборы, но по традиции вице-мэром стал мой конкурент из партии, которая заняла второе место. Это не отражено в законе, это правило хорошего тона. Если я своим замом поставлю однопартийца, моя популярность резко упадет, и следующие выборы я проиграю».
«Премьер-министр Зюганов!» – кричат с задних рядов. И опять волна смеха пробегает через зал.
Показывают слайды, на одном из них Ён прямо перед входом на УИК раздает какие-то бумаги. Оказалось, это… БЮЛЛЕТЕНИ! У них так принято: перед входом в помещение для голосования располагаются столы с символикой партий и стопками избирательных бюллетеней. Можно взять любое количество с разных столов или, наоборот, не взять ни одного, так как точно такие же стопки есть и в помещении УИК. Голосовать можно только один раз и только одним бюллетенем. Неиспользованные отправляются в стопку на столе комиссии, которая, к слову, состоит из самых уважаемых людей района, которые за честность выборов отвечают в первую очередь своим авторитетом. Для России это просто… ну да, смешно! А как же? Кому какое дело до своего авторитета? Кому какое дело, что его перестанут уважать? А вот в Швеции это чуть ли не основной гарант прозрачности избирательного процесса. На вопрос, как исключить «карусель», раз избиратель может брать любое количество бюллетеней, парламентарий рассказал следующее: в администрации района всем желающим голосовать выдается специальное свидетельство о праве голоса. Это свидетельство и отдается комиссии при голосовании. Списки решивших принять участие в выборах граждан открыты, и «мертвых душ» быть не может.
Так это же упрощенная версия наших «открепительных», начинают обсуждать в зале. Ён вновь не может понять смысла нашей системы и в итоге соглашается, что какие-то сходства есть, однако возможность фальсификации отрицает.
Очередной слайд – обычный советский красный гараж, внутри пачки макулатуры. «Это наш предвыборный штаб», – вступает в разговор Сисилия. Коллеги интересуются, может, все-таки склад? Оказывается, это именно штаб. На вопрос, а есть ли там телефон, факс, интернет и прочее, шведка округляет глаза: «Зачем?». Люди могут звонить кандидатам домой и на мобильные телефоны, для избирателей доступен даже домашний адрес кандидата, равно как и действующих политиков, чиновников, начальника полиции и других служб. Гражданин имеет право в любое время обратиться к власти. Помимо прочего полностью открыта документация и даже почтовый ящик мэрии (любой гражданин может посмотреть, какая корреспонденция приходит в мэрию и уходит из нее). В данном случае регламентируется только время приема, никто не вправе явиться домой к мэру среди ночи. Только в рабочее время.
«Наш штаб хотели сжечь, бросили в него бутылкой с горючим, но пожарные успели вовремя, ничего не пострадало», – Сисилия ищет понимания в глазах собравшихся. В зале шепот: «Ну вот, что-то схожее с нами».
Шведский депутат продолжает рассказ. Он говорит, что в его округе две газеты. Они частные, и муниципалитет покупает рекламное место для объявлений о проводимых собраниях и публикаций отчета о бюджетных тратах. Если газета будет уличена в симпатии к кому-то из политиков, ее просто перестанут читать и она обанкротится.
«Кстати, мы специально проводим заседания совета района в общественных местах – в торговых центрах, парках, на пляже. Явка среди населения крайне низкая, приходит 5-7 человек, поэтому и приходится устраивать такие «засады»«, – смеется Ён.
«Нам бы ваши проблемы», – доносится из-за моей спины.
Избираться в Швеции могут только партии, одномандатных округов нет. При этом создание партии – дело элементарное. «Два человека собрались – уже партия», – говорит швед и натыкается на недоверие. «Партии можно создавать, не опираясь на идеологию, а для решения определенной проблемы. К примеру, была партия «За ремонт моста», после того, как они избрались и добились решения проблемы, партия распалась».
После перерыва на кофе продолжаем разговор о бюджете. Он формируется из налогов. Для районов города налог «муниципальный», небольшой. Его платят жители с низким достатком. Для среднего класса добавляется «городской» налог, а для богачей придумали дополнительный «государственный». Налоги остаются в том муниципальном образовании, где они собраны. Таким образом, округа не перечисляют «муниципальный налог» в городскую казну, а город ничего не должен платить государству. Тут мне вспомнилась фраза Олега Грищенко, который предложил пересмотреть финансовые отношения федерального центра и провинции, хочешь не хочешь, а с Олегом Васильевичем согласишься. Свои деньги никому отдавать не нужно.
Можно написать еще много, но я, пожалуй, остановлюсь. Напоследок еще один ответ на вопрос, на сей раз мой: «В связи с тем, что в вашем районе проживают люди с низким достатком, не требуют ли они повысить МРОТ?» Ён долго уточнял, что такое МРОТ и наконец ответил так, что загнал в ступор всю нашу веселую компанию: «Власти не устанавливают размеры зарплат. Этим занимаются профсоюзы. Именно эти организации вправе требовать от работодателя изменения условий труда и денежных выплат».
В заключение. Чудноватая страна, не правда ли? Наивная, доверчивая, не привыкшая к вечной борьбе. Этакий интеллигентный сосед с образцовой семьей – красивая тихая жена, умные и ухоженные дети, непривычная чистота в квартире. Смотришь на них и выть хочется. Хочется сказать – ДА ЧТО ЖЕ ВЫ КАК НЕЛЮДИ? ЧТО ЖЕ ВЫ СКУЧНЫЕ ТАКИЕ? ОДИН РАЗ ЖИВЕТЕ! А потом понимаешь, что им и так хорошо…
Лучше всего о них сказал мой давний знакомый, с которым мы обсуждали эту встречу чуть позже, вечером: «Страна непуганых… либералов. Володина на них нет!»
http://fn-volga.ru/news/view/id/6971