Несмотря на некоторое завинчивание гаек в сфере СМИ, наши сограждане и по сей день уверены, что живут в эпоху гласности, плюрализма мнений и ничем не обузданной свободы слова. На самом же деле около 60% жителей Саратовской области живут, ограничиваясь лишь свободой крепкого словца. Да и то – подальше от администрации и полиции…
Я написал уже немало статей о проблемах нашей глубинки. Сколько раз мне приходилось трястись на «уазиках» и «Нивах» по бесконечным кочкам, ямам и ухабам, сколько раз мы скользили по непролазной грязи, лавировали по разбитым дорогам, поднимались на кручи и сползали в овраги. Но главная сложность при написании статей о сельской жизни заключалась все же не в этом. Как ни странно, сложней всего было разыскать жителей сел и деревень, готовых рассказывать о своих бедах.
У наших читателей может сложиться мнение, будто редакционная почта буквально завалена просьбами о помощи из районов области, а телефон разрывается от звонков сельчан. Но это неправда, потому что жители окрестных населенных пунктов обращаются к нам крайне редко. Поездки с губернатором в глубинку не дают объективной картины, поскольку журналистов везут на единственное живое предприятие, на последнюю еще дышащую ферму, а завершают визит в район так называемым «активом» в местном ДК, на который сгоняют пару сотен бюджетников.
Чтобы написать о реальной жизни сегодняшней глубинки, приходится идти на различные хитрости и уловки. Лично я вступаю во всевозможные группы и сообщества в социальных сетях, где и оставляю прочувствованные приглашения делиться своими проблемами. К примеру, в группе «Люди Самойловского района» 195 участников, включая меня, в группе «Александров Гай» – 843 человека, а «Малая родина Вольск» собрала аж 3496 подписчиков. Сверяясь с картой Саратовской области, я «пропахал» почти все группы районов в соцсетях, оставляя везде одно и то же воззвание…
И вы думаете, что после этого меня завалили приглашениями приехать? Вы глубоко ошибаетесь, потому что число откликнувшихся на мой призыв вполне можно пересчитать по пальцам. А многие обратившиеся к нам так и не решились довести дело до публикации. Могу составить средний портрет обратившихся. Как правило, это парни 1989-90 годов рождения, частенько работающие в Саратове, но радеющие за свою малую родину. Они переживают за родственников и друзей, проживающих в районе, поэтому и зовут нас приехать.
Почему откликается только молодежь? Да, они более продвинутые пользователи Интернета, но ведь сегодня в соцсетях зависают даже пенсионерки. Наверное, все дело в том, что эти пацаны не впитали всеми фибрами души боязнь «ляпнуть лишнего», «пойти против течения». Они выросли в эпоху, когда говорить можно было всё и обо всех и до сих пор искренне не понимают «молчунов»-односельчан.
Правда, когда достаешь фотоаппарат или заикаешься о том, чтобы опубликовать настоящие имя и фамилию, даже они начинают махать руками: «Не нужно, у матери могут быть проблемы».
Думаете, встречи в селах проходят при большом скоплении народа, люди толпятся, толкаются, спешат пожаловаться на ту или иную проблему, не стесняясь в выражениях? Вовсе нет – как правило, мы встречаемся на окраине населенного пункта, в какой-нибудь «конспиративной» квартире. А когда я иду в поселковую администрацию за комментариями, местные жители отводят глаза: «Ну, когда поговорите с главой, опять к нам приходите. Обсудим, чего вам этот Змей Горыныч наплел».
Что же такого страшного, при закрытых дверях и окнах, сообщают мне сельчане? Быть может, они рассказывают мне о том, что состоят в кружке анархистов? О том, что у них есть пулемет «Максим», ржавая «сорокопятка» и четыре «трехлинейки», и до свержения конституционного строя в отдельно взятом селе остались считанные дни? Вовсе нет. Эти люди говорят о таких простых и насущных вещах, что оторопь берет.
Из-за отсутствия нормальных дорог «скорая помощь» к ним ездить отказывается, а в случае родов или приступа аппендицита сельчанам предлагают самостоятельно извлекать из себя детей и обрезки слепой кишки. Многие лишены обыкновенной питьевой воды. Из крана течет нечто ржавое, платить за которое приходится по полному тарифу. У кого-то в доме течет крыша, нет работы из-за отсутствия в селе действующих предприятий, сложные отношения с главой администрации и так далее по списку…
В областном центре такие люди, пострадавшие от «сервиса» власти, довольно быстро находят телефоны редакций городских газет и начинают их обзванивать. В селе же люди по-прежнему живут если и не при Сталине, то и не при хрущевской оттепели. Ведь там, где жизнь теплится вокруг больницы, школы и администрации, свобода слова априори невозможна.