Ты почему злой такой, Ирина-депутат?

Ах, вот если бы была у меня возможность встретиться в неформальной обстановке с депутатом Государственной думы шестого проклятого созыва Ириной Яровой. Где-нибудь у них в ведомственной столовке, где до сих пор все по рупь двадцать — и рассольник, и гуляш, и телячья отбивная.

На днях, правда, по рупь писят стало, так хай поднялся на весь Охотный Ряд: нас, мол, депутатов, каждый норовит обобрать-обидеть, где это видано, чтобы при получке каких-то 450 тыщ в месяц на обед себе блюда по рупь писят позволять! Мошенство, одним словом. Такой визг поднялся, что аж генерал-прокурору письмо коллективное строчить намылились, но тут заведующие столовой обделались маленько и вернули цены.

Так вот: сел бы я с Ириной Яровой за дальний столик в белой скатерке и тремя гвоздичками в вазе, коньячок бы разлили мы с ней, по стопочке опрокинули, мангой пахучей зажевали, и я бы ее спросил: “Вот скажи мне, Ирина-депутат, ты маленький был?! У тебя мама-папа был?! Они тебе книжку на ночь читали — Винни-Пуха, Карлсона, Муми-троллей про Муми-маму и Муми-папу?! А?! Читали же! А книжку про Маугли читали? А про Буратино? А про Волшебника Изумрудного города? Все же читали! И ты же просила их: “Ищо, ищо! Ни хачу спать!” Было же такое?! А раз было, то почему ты сейчас такой злой, Ирина-депутат, почему как пекинес?!”

А все потому у меня разыгралась фантазия, что Ирина-депутат вдруг ни с того ни с сего набросилась на преподавание иностранных языков в российских школах. Взвилась просто! Похлеще, чем за обед в рупь писят ее коллеги взвились.

Ирина-депутат заявила, что на изучение русского языка в школах тратят меньше часов, чем на изучение нерусских языков. Она сказала: “Министерство образования хочет в ЕГЭ ввести обязательную сдачу иностранного языка, а в школьную программу — второй обязательный иностранный язык. Получается, что наша система образования “заточена” под изучение иностранного языка. И как мы хотим в таких условиях сохранить наши традиции?” И я привожу ее слова не с помощью каких-то там ретрансляторов, а с помощью их же ведомственного сайта. “Единая Россия” ведомство называется.

Эх, жаль, что не было меня там, жаль! Хотя нет, не жаль — какого лешего мне там делать?! Жаль, что в столовке меня нет с ней, вот что! Я бы сказал, что Ирина-депутат не совсем понимает, что такое в школе преподавание языков, а так как ни она, ни я этим не занимались, мы бы были с ней в равных позициях.

Я бы сказал ей, можно даже смело утверждать, что открыл бы ей тайну о том, что в российских школах детей не учат русскому языку! То есть как бы учат и одновременно не учат.

Главным образом потому, что дети его и так все знают сызмальства. Каждый ребенок (ну или почти каждый), который идет в школу, знает русский язык в достаточном для ребенка объеме. Взрослея, он будет узнавать еще больше и лучше, читая книжки про Карлсона, Винни-Пуха, ну и “Войну и мир”, разумеется.

Ведь никто из учителей русского языка не говорит детям: “Вот это стол. Сто-о-ол! Повторяем! По-русски “стол” — это “стол”. Запишите! Вот это окно, по-русски оно будет звучать точно так же — “окно”. Если вы хотите сказать по-русски: “Меня зовут Сережа”, то надо говорить: “Меня зовут Сережа”. Или: “Сережа зовут меня”. Или: “Зовут меня Сережа”. Видите, как все просто!”

Конечно, такого нет в школах на уроках русского языка. А чему ж там учат?! А там учат правилам русского языка, грамматике учат и синтаксису, милая Ирина-депутат! Как писать “жи-ши” учат. В каких случаях ставится мягкий знак в “-тся”, а когда и без него сойдет.

Когда “не”, а когда “ни”. Какие склонения в русском языке, как спрягаются глаголы в русском языке, чем сложносочиненное предложение отличается от сложноподчиненного. Смекаете, Ирина-депутат? Кроме будущих студентов филфака, никому на хрен эти знания не нужны, но их преподают, потому что так нужно.

Когда бы мы с ней выпили еще по стопочке и зажевали бы безвкусным лаймом, то я бы продолжил. И сказал бы, что с иностранным языком другое дело: там кроме грамматики и синтаксиса еще лексику осваивать надо. Ага. То, что сызмальства не осваивается обычно. Поэтому нет, наверное, ничего удивительного в том, что часов иностранного языка в школе чуть больше, чем часов русского. Возможно! Но и в этом случае дурацкие цифры лгут! Потому что обучение русскому не заканчивается, как только звенит звонок. Нет! Он продолжается, едрена вошь! Русский язык продолжается на уроке литературы, на уроке истории, на уроке физики, на уроке по окружающему миру, даже на уроке физкультуры, потому что все они на русском! Вот какая бамбарбия кергуду, Ирина-депутат. Всю дорогу в школе — один русский.

И в этом случае становится очень жаль, что так мало времени уделяется иностранным языкам в школе. Не то что когда-то. Вот Пушкин знал, например, иностранные языки — он английского поэта Байрона читал на французском, и по прочтении у него наметились два пути: свихнуться с ума или стать поэтом, как Байрон?! Пушкин выбрал второе.

Лермонтов знал иностранные языки, французский и немецкий, у него вообще Мишель имя было. Он немцев любил: как увидит произведение немцев, так давай их на русский язык переводить, чтобы, значит, Ирина-депутат читала и слезу роняла.

Лев Николаич вроде как обожал детей, но чтобы жизнь им медом не казалась, половину “Войны и мира” накатал на французском. Я читал и плакал. Все время приходилось на мелкие буковки сносок пялиться.

Дедушка Ленин знал иностранные языки, и я хорошо помню, как в книжках про него писали, что в доме у Ленина в разные дни чуть ли не на разных говорили языках! В понедельник, например, на русском, во вторник — на немецком, в среду — на английском, в четверг — на французском.

И еще, как писала Зоя Воскресенская, у Ленина всегда были пятерки по латыни, хотя говорить на нем и одновременно не быть похожим на сумасшедшего довольно затруднительно. Вот Ленин и не говорил на латыни, но знал. Читала ли об этом Ирина-депутат?

Ох как жалко, что я не подходил с должным ленинским рвением к изучению иностранных языков! И традиции не пострадали бы нисколько, как бы за них не переживала Ирина-депутат.

Я ей такую историю расскажу про традиции. Однажды я был в Турции в районе бара, и подошла какая-то соотечественница, уже поддатая малость. И она говорит бармену — черноглазому парнишке: “Мне коньячку!” Ну то есть это по правилам русского языка так пишется, а если применить русскую транскрипцию к русскому же слову, то сказала она следующее: “Мнеканичку!”

Лицо бармена приобрело озадаченное выражение. Он сказал: “Шьто?” И улыбнулся. “Каничку!” Выражение лица парнишки из озадаченного стало беспомощным. Он сказал: “Шьто? Ни панимаю!” Дело в том, что бармен знал пять языков. Он говорил на турецком, на курдском, на немецком, он владел английским, еще он ходил на курсы русского, потому что их заставляли ходить на курсы русского, чтобы, значит, говорить с русскими клиентами по-русски. Он знал много слов, но не знал слова “каничку”. Это продолжалось какое-то время, но быстро в дело вступил язык нервных жестов, и “каничку” туристке было обеспечено. С каким досадным выражением лица она отходила от стойки, что читалось в ее взгляде? Что бармен дурачок! А она нет. Вот так, Ирина-депутат, все, как вы хотели, задолго до того, как вы хотели! Давай еще по “каничку”, а закусим на этот раз фейхоа. В столовке-то у вас нет, так я с собой взял.

Даже Макар Нагульнов, большевик, верный делу партии настолько, что, по собственному признанию, за партию кого хошь к стенке бы поставил: хоть мужиков, хоть баб, хоть стариков, хоть детишек — и он учил иностранные языки. Английский. Помните, Ирина-депутат, как он говорил: мол, выучу, чтобы в Англии революцию делать удобней было, чтобы к ответу английских буржуев легче призывать было, мол, пил из аглицких рабочих кровя, эксплуатировал их труд — становись, подлюка, к стенке! Я все это по памяти говорю, но уверен, что Ирина-депутат тоже читала “Поднятую целину”. И ведь никуда не делся он, этот Макар Нагульнов, и сейчас сидит где-нибудь зубами скрежещет. Ох, чую, что прежде чем в Лондон отправляться, завернет он кой-куда поближе. Еще немного такой бурной деятельности Ирины-депутата и коллег ее — и завернет он туда, с Лондоном погодить можно…

К этому времени коньячок бы у нас с ней кончился и надо было бы завершать дискуссию. Подводить резюме. Хорошо бы на иностранном языке, но, к глубокому сожалению, знаю я их очень плохо, поэтому пришлось бы резюмировать на русском, непременно учитывая все традиции родной речи: “Дорогая Ирина-депутат, а равно все твои коллеги, я вашу б… с… п… г… на…е…чтобы вы… к…х…ф… душу… муми-маму… в пух… ц… б… пропади… б… с… на… …й!” Чао!

Источник: http://nversia.ru/rubric/view/id/7763