Алексей Колобродов: «Вражда с Курихиным может быть более безопасна, чем дружба с Курихиным»
Эксклюзивное интервью главреда «ОМ» о предпосылках громкого конфликта.
В саратовском журналистском сообществе не утихает обсуждение конфликта между депутатом областной думы Сергеем Курихиным и медиагруппой «Общественное мнение». После нападения 13 января на журналиста «ОМ» Сергея Вилкова противостояние перешло в острую фазу. Некоторые СМИ считают, что предпосылками раздора послужило противоборство издателей, которых якобы связывали финансовые отношения. Главный редактор «Общественного мнения» Алексей Колобродов высказал свою версию в эксклюзивном интервью порталу «ПроСаратов».
— Алексей Юрьевич, на принадлежащем Сергею Курихину портале «Взгляд-инфо» вышла статья Елены Балаян «Общественное падение». Автор высыпала на публику отнюдь не лицеприятные подробности ваших отношений с депутатом. Что скажете?
А.К: Значит, меня просят как-то прокомментировать статью… Хорошо, пусть будет «статья» журналистки Балаян. Но я не знаю журналистки Балаян. Это не кокетство и не снобизм, я в курсе, что во «Взгляде» служит Елена Балаян, но ее журналистские труды за пределами моих интересов. Тем не менее, я уверен, что такую человеконенавистническую, с совершенно вывернутой моралью и требухой подлинного автора, фрейдухой и массой саморазоблачающих проговоров, «статью» никакая Балаян написать не могла, хотя бы потому, что о многом пишет непосредственный участник и свидетель происходившего, где никакой Балаян не было. Другое дело, что саратовский олигарх, депутат, предприниматель, меценат, фактический хозяин области Сергей Курихин захотел почему-то выступить на собственном ресурсе под псевдонимом «Балаян». Поэтому уместно назвать автора «Курихин-Балаян».
Я, признаюсь, читал эту работу фрагментами, с пятого на десятое, опять же — ноль снобизма: просто «на яды у него иммунитет». Я, вообще-то, человек восприимчивый, не толстокожий, но меня стабильно долбят в печати и сети более дюжины лет, по одним и тем же схеме и матрице, да и люди одного порядка. Так что дали возможность нарастить панцирь… Далеко не у всякого политика такое портфолио, а кто сейчас, кроме меня, его помнит? Но я-то помню заказчиков, инициаторов, исполнителей — ряд этот печальный, скучный и знаковый, мы, может, его еще коснемся…
Вместе с тем я прекрасно помню, какими энергичными комплиментами меня осыпал тот же Курихин, в каких возвышенных тонах говорил о моих талантах, креативности, человеческой порядочности и способности зарабатывать самостоятельно в отличие от тех, кто умеет только сидеть на чужой шее и сосать бабло. Со ссылками — дескать, не только его мнение, — на церковные и светские авторитеты. Я не знаю, насколько он был искренен (хотя не бином Ньютона: врал, конечно, как всегда). А пикантность в том, что эта лесть перемежалась долгими, талантливыми, уничижительными и грязными поливами в адрес «взглядовцев», прошлых и нынешних, прочих коллег, знакомых и пр. Такой блестящий номер для адской эстрады. Конечно, было стыдное ощущение: даешь себя вовлечь в поток мерзости, но так это красиво и по-своему виртуозно происходило, что исполнить «муха отдирается от липкой бумаги» было чрезвычайно трудно. Чисто ставрогинские дела. Тем не менее, я всегда говорил: Сергей Георгиевич — глубоко незаурядный тип.
В общем, что тогдашние хвалы, что нынешние клеветы — одного порядка явление, и я это всё к чему. Дьявол — отец лжи. Сергей Георгиевич, как любой среднегабаритный региональный дьявол, использует человеческие пороки и повсеместно порождает ложь. Не обязательно прямое вранье и клевету (хотя они и прежде всего), но полуправду, навязчивую интерпретацию в собственную пользу, вырывание из контекста, объяснение любых поступков оппонентов исключительно шкурными мотивами…
Я как раз намерен говорить только правду, пусть иногда и характеризующую меня не с лучшей стороны. Но в любом случае «правду говорить легко и приятно». Видит Бог, я не хотел вот этого «давай подробности», но Сергей Георгиевич первым выпустил джинна погулять, так пусть джинн гуляет везде.
— Говорят, ваш конфликт имеет долгую историю?
А.К.: С Сергеем Георгиевичем мы долгое время были в неплохих отношениях. История длинная, придется ее разбивать на куски. Курихин подает финальную часть так: он поссорился с «одним политиком» — Олегом Грищенко, а я «вероломно» нарушил обещанный нейтралитет и переметнулся на другую сторону. Это половина правды.
Однажды у нас с Курихиным произошла встреча наедине, в конце лета или начале осени 2010 года. К тому времени мы общались довольно эпизодически. По некоторой взвинченности его поведения я понял, что он явно задумал какую-то «делюгу» и хочет меня в нее посвятить. Разговор начал с того, что городская власть ведет себя неадекватно; Курихин, в общем-то, на власть не претендует, но хочет быть привилегированным предпринимателем, а его гребут общей гребенкой, что ему очень не нравится. Поэтому его задача — заставить Грищенко принять условия Курихина, а от Прокопенко он просто избавится. «Посадит».
В адрес последнего был просто фейерверк проклятий, которые перемежались угрозами: Прокопенко, дескать, не будет работать, я его посажу, а когда выйдет и будет уже никто и ничто, я ему устрою — обращаю внимание — дворовую какую-нибудь бытовуху, пьяную драку, нападение. И вот Курихин говорит, что затеет такой крестовый поход в адрес городской власти. А я, поскольку с ними дружу, должен обещать не вмешиваться, за что мне будут всякие конфетки. Я сказал, что вся эта история мне не нравится, ни к чему хорошему не приведет в Саратове, и мне надо думать. По той простой причине, что речь идет о моих товарищах. Грищенко и Прокопенко я полагал друзьями, я их обоих знал с самого начала нулевых годов. Абсолютно неважно, что на тот момент эти люди собой представляли и какие у нас на тот момент были отношения. Я решил сам для себя их поддержать.
— Что мешало вам потом помириться?
А.К.: Потом, когда актуальность войны между городом и Курихиным отпала, мы просто многих вещей, видимо, не смогли друг другу простить. Обоюдно. Я — вот этих бесконечных потоков грязи, хотя я к ним был подготовлен, поскольку знал методологию Сергея Георгиевича. Ну и я уже взрослый был парень и понимал, что вражда с Курихиным может быть более безопасна, чем дружба с Курихиным. На то многие примеры его друзей.
Вот Писной, который из очень интересного политика, самостоятельной личности и очень приятного в общении человека превратился просто в какого-то зомби. Из которого вытащили, как я понимаю, не только активы, но и душу. Влад Малышев — того просто жаль. Его Курихин, на мой взгляд, использовал в какой-то своей циничной игре с силовиками. Лысенко. Все мы знаем, что Курихин сыграл не последнюю роль в одном из драматических поворотов судьбы Михаила Алексеевича: из-за публикации «Взгляда» была распущена коллегия присяжных, готовая вынести оправдательный вердикт. Да и вообще, всё, что с Лысенко произошло… Я думаю, что определенной ценой за вхождение в состав местной политической элиты для Курихина стала сдача каких-то «парковских» политических планов. Впрочем, это мое предположение. Ну, а то, что эта группа видела Лысенко будущим губернатором, довольно известный факт. Вадим Рогожин — тоже пример, на мой взгляд, не очень счастливого человека, готового уже в Москву сбежать, а его все равно цепляют за шиворот крючковатым пальцем и кричат: «Должо-о-ок!».
— И как же все привело к войне? Избиению, взаимным обвинениям?
А.К.: Войны не было. Просто мы оказались одним из немногих СМИ, у кого не было перед Курихиным ни финансовых обязательств, ни страха. Табу на критику в его адрес не было. Но не было и установки «мочить». Этой свободной рукой воспользовались некоторые наши журналисты: интереса такая фигура, как Курихин, просто не могла не вызывать. При этом Курихин воспринимал этот интерес и вообще любую критику как спланированную информационную атаку, агрессию, на которую надо отвечать агрессией, хотя ничего подобного не было.
Важно, мне кажется, и такой принципиальный момент акцентировать. В медийной среде принято объяснять журналистский интерес к той или иной персоне, включая самых одиозных, исключительно «заказом» — то есть, грубо говоря, шкурными мотивациями. Как вариант — какими-то «личняками». Так вот, я ответственно заявляю, что мои былые дела с Сергеем Курихиным, вокруг которых уже столько всего наверчено, не имеют никакого отношения к работе журналистов Крутова и Вилкова. Более того, я неоднократно предупреждал ребят, что внимание к этой разнообразной личности просто-напросто для них небезопасно. Но есть материал, отвечающий качественным стандартам, актуальный и серьезный по проблематике. Я просто не имею права прятать его в стол, объясняя это журналистам «нецелесообразностью». Собственно, это и есть нормальная журналистика, все принципы которой в Саратове давно забыты и перевернуты, в т.ч. и трудами «креативных издателей».
В этой якобы «войне» нас пытались неоднократно примирить. Предложения такие нередко поступали от так или иначе взаимодействующих с Курихиным людей. Предпоследнюю такую попытку я хорошо помню. Это было зимой или весной 2014 года, за полгода до нападения на Крутова. Мы встретились с игуменом Нектарием — по его инициативе (в то время вместе с Сергеем Курихиным один из учредителей клуба «Патриот. — Авт.). Основной месседж, зашифрованный, но мне очевидный, был такой: если мы не избавимся каким-то образом от услуг журналистов Крутова и Вилкова, у нас будут проблемы. Последовательность была именно такая: Крутов и Вилков. Именно в такой последовательности на них, как известно, и нападали. Это занимало основную часть нашей двухчасовой беседы. Говорили и про Курихина. Я сказал, что знал его как человека, несущего довольно много позитива и желания что-то в этом регионе сделать, но сейчас остались лишь хищничество и жлобство. Мне сказали — не вам судить. Ну хорошо… Говорили мы в очень спокойном тоне, но я обеспокоился, ибо выглядело это действительно как предупреждение. А вот последнее предложение о каком-то примирении я получил в августе 2014 года от одного очень серьезного, влиятельного человека. Я отказался по банальной причине — не очень понимаю, о чем мы можем договариваться. Какие параметры, условия, гарантии, смыслы? А на следующий день произошло нападение на Крутова. Когда Сергей Георгиевич, говорит, что, мол, он на нас плевать хотел, я это вспоминаю.
— Что за тема, которую не раз уже поднимал Сергей Курихин, что вы якобы хотели продать ему бизнес, предлагали объединить редакции?
А.К.: А вот это интересная история. Вернее, они совсем разные. Где-то несколько лет назад, я думал, что какие-то активы висят, как якорные цепи, и неплохо было бы их продать, чтобы сделать что-то новое. Мы сели, посчитали, выходила вполне разумная цифра, разумеется, ни о каких 50-ти миллионах речи не было. Мы пытались с какими-то людьми об этом говорить, в Саратове и за его пределами, этого, собственно, не скрывали, но ни о каком Курихине даже речи не шло. Хотя, допускаю, вокруг этого стали крутиться, как всегда бывает, какие-то люди, разговоры… Все это, наверное, окольными путями в гомерических цифрах дошло до Курихина, он воспринял это как то ли шантаж, то ли сдачу позиций. Все это абсолютная ерунда. Идея родилась задолго до того, как ситуация перешла в острую фазу. А эти курихинские интерпретации выглядят довольно анекдотично. Вот, например, его слова, что он помогал финансово нашему сайту.
Рассказываю. Долгое время он меня обрабатывал, что вам, «ОМу», нужен сайт. Я говорил, нам бы с журналом разобраться, девятый хрен без соли доедаем. Курихин говорит: я помогу, дам хорошего человека, который на начальном этапе — год-два — поможет. Это был милейший человек, ныне общественник. Он сказал: «Я ничего в этом не понимаю. Сколько надо денег? Лучше бы меньше». Мы посчитали, собрали все взаимозачеты, бартеры, дружеские связи, чтобы максимально удешевить проект (это было лето 2008 года), прикинули: запуск сайта обойдется в такую-то сумму, около сотни тысяч рублей, содержание на первых порах — примерно 100 тысяч в месяц. Этот человек говорит: «Могу давать только 50 тысяч ежемесячно». Сайт нам в результате наши старые партнеры делали по бартеру. На второй месяц «спонсор» переложил все на своего юриста, девушку, которая этот полтинник, наверное, сама в месяц зарабатывала. Она принесла какие-то деньги, мы сказали: «Вы-то здесь причем?». Вот и всё финансирование. Дальше уже сами начали как-то выкручиваться. Курихин на тот момент многих на такие вещи подбивал, например, Влада Малышева. Создавал вирусную медиаимперию, которая будет находиться в сфере его влияния.
Что касается объединенной редакции, было следующее. Сайт еще не окупался толком, был кризисный 2008 год. На тот момент «Взгляд» был и в газетном, и в электронном виде: два разных сильных проекта. При этом Курихин своим нас тогда ставил в пример как в плане креатива, так и в плане умения зарабатывать. Много раз просил составить сметы на разнообразные медийные проекты под предлогом, что интересуются его влиятельные знакомые. Сейчас я понимаю, что, возможно, Курихин, как обычный бизнесмен, собирал альтернативную финансовую информацию на собственные проекты. Как-то он просил нас «обсчитать» газету и сайт, и, увидев цифры, начал кричать: «Мне это все обходится в такие деньги и ни копейки не приносит, да что же это такое?!». Каким-то образом эта информация дошла до отца Нектария, с которым они были очень близки. Однажды я пересекся с отцом Нектарием, он спросил, как у нас дела. Я ответил: «Неважно. Кризис».
Он говорит: «Послушайте, ну что греха таить — вы профессионалы, а у Сергея (Курихина) кадровый балласт и не очень успешный менеджмент». То ли его была идея, то ли совместно у нас родилась — создать управляющую медиакомпанию для сбора и распределения рекламных контрактов между всеми изданиями и сокращения издержек. Чистая экономика. Никакого вмешательства в редакционную политику не предполагалось. Идея была хорошая: голова у отца Нектария работает. Но все это изначально обсуждалось несерьезно и медленно. Курихин в определенный момент сказал, что не готов, но давайте думать. Никакой конспирологической логики не было. Потом, через какое-то время, он созрел, но отказались уже мы.
Теперь о «мощной финансовой» поддержке. Когда Курихин открыл магазин Da Vinci, наш коммерческий директор договорилась с менеджерами о сотрудничестве. В какой-то момент появился Курихин и одобрил долговременный контракт на размещение рекламы в нашем журнале. При этом он получил пятидесятипроцентную скидку. Бутик «Эстет» рекламировался на тех же условиях, а на спецпроект торговой галереи «Каштан» менеджеры получили скидку уже в 70%! Контракт был долгим, но, подчеркиваю, в рамках обычных отношений «рекламодатель-медийный носитель». Были впоследствии какие-то с его стороны профинансированные проекты — причем далеко не всегда «заказуха» в привычном понимании: например, мы делали подробный обзор стройрынка Саратова и рейтинг компаний, на нем работающих. Серьезная, кропотливая работа, масса цифр, показателей — она и оплачена была достойно, никаких вопросов. Но говорить о какой-то многолетней мощной финансовой поддержке — не очень, на мой взгляд, корректно. Впрочем, тут кто как видит.
Другое дело, что он всегда был готов помочь в чисто бытовых историях. Естественно, до сих пор благодарен за то, что, когда у нас умер сотрудник, Олег Котюхов, Курихин дал взаймы недостающую сумму на похороны, которые я, естественно, вернул: тогда своих денег мне на нормальную поддержку родных Олега элементарно не хватало. Однако разговоры, что благодаря ему возник весь медиахолдинг «ОМ», очень странны. У нас было много рекламодателей, так можно тогда про любого сказать. Журнал «Общественное мнение» появился в 1999 году, телевизионные проекты — в 2002-м. И еще хочу прокомментировать проскочившую где-то фразочку «нет ничего, что бы омовцы ни сделали за деньги». Я эту фразу слышал от бывшего мэра Аксененко, ставшего олицетворением коррупции в Саратове, от Ларисы Абрамовой — еще большего ее олицетворения, от пары олигархов. При этом я уже длительное время в собственном холдинге не получаю ни по одному из проектов зарплату, живу только на московские гонорары от книг и статей… Сегодня вся наша экономика и усилия направлены только на то, чтобы вовремя платить зарплату сотрудникам, налоги, аренду, ну и более-менее нормально функционировать. Странно, что при таких-то хищничестве и алчности, и в производственном, и бытовом смысле, мы едва сводим концы с концами… Может, тут типичный перенос с больной головы на здоровую?