Патриарх
Источник: vremenynet.ru
Умер Евгений Максимович Примаков. При жизни его не любили властители. Боюсь, что будут не любить и после смерти. Что же порождало в них эту нелюбовь?
Принято считать, что больше всего они опасались властных амбиций Примакова. Борис Ельцин даже уговорил Евгения Максимовича в его присутствии публично заявить на ТВ, что у него нет президентских амбиций. И хотя сам Примаков не раз и не два повторял, что власть для него никогда не была самоцелью, ему не верили и его боялись. На самом деле, как мне кажется, все наши властители боялись не властных амбиций Примакова, а его ума. Давайте честно признаемся, что большая часть наших властителей чувствовали себя перед Примаковым — пигмеями, перед великаном.
В данных заметках я не буду рассказывать о биографии Евгения Максимовича, останавливаясь на тех ее эпизодах, в которых он проявил себя, как выдающийся государственный деятель.
Мне хотелось бы остановиться на коротком эпизоде в жизни Примакова, который он сам обозначил, как «Восемь месяцев плюс…». Так называлась его книга воспоминаний, в которой он рассказал о своей работе на посту Премьер-министра Правительства РФ.
Читая панегирики по поводу кончины патриарха российской и международной политики, постоянно ловлю себя на мысли, что эти «восемь месяцев плюс…» старательно обходят стороной даже те люди, которые были близки с Евгением Максимовичем все годы его жизни. Например, в редакционной статье РБК Соеденивший две эпохи, времени, когда Примаков и его команда буквально вытаскивали Россию из пропасти, посвящено не более десяти строк. Зато много места отдано его отношению с Ельциным, знаменитому «развороту над Атлантикой», работе Примакова — дипломата и Примакова — разведчика. РИА Новости посвятило периоду премьерства Примакова одну строку.
Видимо, масштаба его ума, его умения анализировать реальную ситуацию и находить выходы из, казалось бы, безвыходных ситуаций, боялись, как тогда так бояться и теперь. Особенно теперь, когда те самые, кого Евгений Максимович называл «псевдолибералами», в очередной раз ввергли в страну в ту ситуацию, из которой он выводил ее после августа 1998 года.
Признать сегодня правоту Примакова в области управления экономикой страны, значит признать, что весь тот путь, который она прошла после его отставки с поста премьер-министра, оказался тупиковым.
А ведь именно благодаря тем самым «восьми месяцев плюс…», был обеспечен рост, который бывший глава Минфина РФ и «король нулевых балансов» Алексей Кудрин назвал «ростом первого президентского срока Путина».
Понятно почему «псевдолибералы» (будем использовать здесь термин Евгения Примакова) всячески стараются замалчивать этот опыт. Начни они его вспоминать и тем более пропагандировать, это незамедлительно выльется в приговор для всей той политики, которую они проводили в течение, без малого 15-ти лет!
Не отсюда ли «детский лепет» «псевдолибералов», которые невнятно говорят о том, что нынешняя модель экономического развития исчерпала себя, но при этом никак не могут назвать новую модель, способную вывести Россию из тупика. Ведь никто из них даже и не заикнулся о том, что нам необходимо вернуться к опыту, который был получен командой Примакова в течение 1998-1999 гг. Вместо этого словесные интервенции вокруг необходимости проведения структурных реформ, перевыборов президента и прочей ахинеи.
Книга «Восемь месяцев плюс…» первым изданием вышла в свет в 2001 году сравнительно большим по нынешним меркам тиражом — 10 тыс. экземпляров. Она доступна всем желающим, но вряд ли нынешние «псевдолибералы» будут охотно цитировать сей труд.
В своих воспоминаниях Евгений Максимович, размышляя над тем, в каком положении оказалась Россия после 17 августа 1998 года, говорит: «Мы столкнулись с необходимостью изменить «экономическую модель», при которой Россия живет за счет экспорта своего сырья, импортируя жизненно важные продукты и товары и одновременно частично покрывая потребности общества за счет зарубежных кредитов».
Вам это ничего не напоминает? И нам тоже. Это напоминает ситуацию, в которой оказалась страна к середине 2014 года, т.е. 16 лет спустя. Дав согласие возглавить кабинет, Евгений Примаков особо отметил, что он против охоты на ведьм. Привлекаться к ответственности, по его словам, должны не те кто совершает ошибки, а те, кто специально создает ситуацию, для того чтобы поживиться на этом за счет страдания людей.
Ситуация после 17 августа 1998 года была настолько катастрофической, что Ельцин и его «псевдолиберальное» окружение, трусливо поджав хвосты, согласились предоставить Примакову полную свободу действий, дав возможность самому (без постороннего вмешательства) формировать команду.
Я здесь не буду подробно останавливаться на том положении, в котором оказалась страна, гораздо интереснее рассказать о том, как из этого положения ее выводили.
Формируя кабинет, Примаков делал ставку исключительно на деловые качества людей. Так, выдвинув на пост первого вице-премьера Юрия Маслюкова, он не стал акцентировать внимание на том, что Маслюков был членом фракции КПРФ. Важно было его знание экономики, промышленности, реальный управленческий опыт. И так было со всеми, кого он брал в свою команду.
На пост главы ЦБ РФ Примаков выдвигает Виктора Геращенко — одного из лучших профессионалов-банкиров, который по словам Евгения Максимовича, был человеком «надежным, не склонным к авантюрам и непродуманным шагам» Когда формировалась команда, Примаков отмечал: «Не могло быть и речи о каком-то местничестве — выдвижении, скажем, людей из Питера, москвичей, тбилисцев или екатеринбуржцев».
До прихода Примакова в правительство, там, по его словам, «слонялись люди, попавшие туда по неизвестно кем, когда и с какой целью выписанным пропускам». В результате из правительства постоянно происходила утечка информации, а немалое количество официальных материалов появлялось в прессе еще до того, как они были приняты к рассмотрению в правительстве. Тогда, если кто забыл, иностранный инвестор, не боялся рисков, ибо в России было очень выгодно иметь дело с Государственными казначейскими обязательствами (ГКО). Баснословные прибыли доходили до 150-200 процентов годовых.
В результате такого «инвестирования», «государство лишалось не только собственности, но и финансовых ресурсов. Огромные суммы были вывезены на Запад и осели на счетах в том числе и коррумпированных чиновников, пособничавших такой «технологии», – пишет Евгений Примаков.
Сегодня никто этих чиновников не ищет, а главное, не ищет и их подельников в США и в Европе, а если бы искали, то не нам бы сейчас предъявляли многомиллиардные иски, а мы бы могли их предъявлять.
Как бы там ни было, а к июлю 1998 года спад промышленности достиг небывалой с 1994 года цифры — 9,4%.
Уже тогда Евгений Примаков отмечал, что акцент на макроэкономическую политику для российских либералов был скорее самоцелью. Во всяком случае макроэкономическое регулирование не служило созданию условий для развития реальной экономики (производство падало), не приводило к позитивным сдвигам в социальной области. В рыночной экономике считается, что снижение инфляции на 30-40 процентов предполагает оживление производства, рост инвестиционной активности. У нас уровень инфляции был значительно ниже этой пороговой цифры, а производство продолжало падать.
Либералы пытались «выпустить пар», прибегая к займам из-за рубежа, которые превратились в незаменимую подпорку уродливой экономики, по сути посадили всю страну «на иглу». Утечка капитала из страны многократно превысила внешние заимствования. В целом, курс, принятый псевдолибералами в области экономики, дал простор коррупции, экономическим преступлениям, произволу государственных чиновников.
Уже тогда Евгений Примаков справедливо отмечал, что курс «псевдолибералов» на разрушение страны, не вызывал критики со стороны Запада. Напротив, Запад даже поддерживал эту линию. Делалось это потому, что на Западе были круги, которые делали ставку на переходящую к рынку Россию, как на сырьевой придаток, ставший на долгие годы донором мировой экономики.
Те, кто позиционировал себя, как «государственники», неизбежно выступали за подъем и развитие национальной экономики, а те, кто причислял себя к либералам-рыночникам, неизбежно вели экономику страны к краху.
И тогда было принято решение действовать. Во-первых, не начинать публичные разборки с теми, кто завел страну в тупик. Это вызвало бы споры и конфликты, уводящие в сторону от решения назревших проблем. Во-вторых, не могло быть и речи о возврате в «светлое прошлое», но и не следовало забыть, что тот курс, который проводили либералы до 17 августа подталкивал общество к возврату к прежней системе. В третьих, в тот раз не стали пересматривать итоги приватизации, то было правильным, ибо в противном случае могло ввергнуть страну в хаос в крайне неблагоприятных социально-экономических условиях. В-четвертых, курс на укрепление рубля. В-пятых, не нужно было все вписывать в какую-то концепцию. Конкретные программы — да, но не наукообразный документ, за которым нет ничего.
Надо заметить, что в те сложные годы Примакову и его команде пришлось показать, что государство не может самоустраниться, что оно не может в рамках либеральной концепции оставаться только в роли «ночного сторожа». Государственное вмешательство в экономику необходимо в первую очередь для наведения разумного порядка, способствующего росту реального сектора экономики, независимо от форм собственности. Нечего и говорить, что государство при псевдолибералах оказалось разбалансированным. Повсюду царил хаос и разруха.
Следствием политики либералов стала полная зависимость от импорта важнейших для населения продуктов. Российское сельское хозяйство разрушалось. Снизили пошлины по самым критическим статьям импорта. Снизили на 50% тариф на железнодорожные перевозки, сократили налог на добавленную стоимость на продовольствие. Приняли решение о погашении регионам долгов по полученным ранее ссудам из федерального бюджета поставками продовольствия по рыночным ценам!
И это далеко не полный перечень мер. Но что интересно, многое из того, что предпринималось кабинетом Примакова в те самые «восемь месяцев плюс» можно использовать сегодня, ибо тот курс, которым шли «псевдолибералы» все последние годы не намного отличался от того курса, который вверг экономику страны в кризис 1998 года.
Например, нынешние сторонники таргетирования инфляции продолжают сжимать денежную массу в том числе и ценой высокой учетной ставки. Так и тогда. Например перед началом реформ на 1 января 1992 года денежная масса составляла 64,4 процента к ВВП, что соответствует международной практике, а на 1 июля 1998 года она составила 13,7 процента ВВП. При отсутствии в обращении достаточной денежной массы невозможно осуществлять платежи в денежной форме. Создавался порочный круг: накапливаемые долги препятствовали росту производства, а его стагнация и падение препятствовали росту денежного обращения.
Долги стали погашать не через комбанки, как это будет сделано либералами во время кризиса 2008-2009 гг., а через казначейство, что предотвратило утечку ресурсов.
В конце концов, итогом этой политики стал тот факт, что в третьем квартале 1999 года рост ВВП достиг 10,8 процентов от уровня того же периода предыдущего года. С тех пор рост ВВП хотя и продолжался, но гораздо меньшими темпами.
Конечно, в одной статье невозможно пересказать все то, что было сделано за эти «восемь месяцев плюс». А ведь были еще и вопросы укрепления федерализма, проблемы приватизации, борьба за самый жесткий бюджет, наращивание платежного спроса за счет погашения долгов перед бюджетной и небюджетной сферами.
Конечно, состояние экономик в 1998 году было не таким, как сегодня. Еще сохранялись мощности советских предприятий, еще не все было разорено, разграблено, пущено с молотка. Еще не тонули мы в доходах от нефти, еще не было такой глубокой зависимости от импорта, кредитов, еще не было… санкций.
Все это надо учитывать. Но учитывать надо и главное: 1 января 1992 года было объявлено о начале либеральных реформ. Через шесть лет, т.е. к 1998 году результатами этих реформ стал дефолт и крах экономики, поставивший Россию на гран распада.
Напившись крови, сопя от неудач, псевдолибералы сплотились вокруг Ельцина, переложив всю ответственность на «красного» Примакова. Никто из них не понес никакой ответственности. Они тихо выжидали, как другая команда наведет порядок. Ей понадобилось всего восемь месяцев для того, чтобы остановить гибель страны. Как только все наладилось, Примакова отстранили, команду разогнали и постепенно, все вернулось на круги своя.
Экономический рост еще продолжался какое-то время, но вскоре прекратился и он. Прошло, примерно, 10 лет и страна вновь оказалась в состоянии кризиса. При этом те же явления, что наблюдались в 1998 году, повторились в 2008-2009, а затем еще и усугубились в 2014-2015 годах. Стране снова понадобился Примаков. Но Примакова сегодня уже с нами нет, как нет и равнозначной фигуры. Ее нет еще и потому, что все те же «псевдолибералы» опасаются, что придет человек, подобный Примакову и снова станет ясно, кто вверг страну в пучину кризиса. Разумеется, за эти года они делали все возможное, чтобы никакого Примакова не было.
Они и Евгения Максимовича затирали тихо, незаметно, но последовательно. Он оставался влиятельным, авторитетным, но лишенным какой-либо возможности влиять на политику, которую продолжали проводить «псевдолибералы». Даже его яркое выступления на заседании «Меркурий-клуба», поспешили замолчать, сделав вид, что его не было.
Сегодня Примакова с нами нет. Но еще остались те, с кем он спасал экономику в 1998 году. Они еще помнят тот уникальный опыт, который позволил им совершить невозможное. Их еще можно призвать на помощь. Вот только, кто будет призывать…
Тогда и начинаешь понимать, чем был опасен Примаков, человек из плеяды тех политиков, калибр которых был особенно заметен в прошлом веке. Он был опасен не тем, что мог претендовать на власть, он был опасен тем, что был умнее, масштабнее, чем нынешние мелкокалиберные либералы так и не научившиеся мыслить по-крупному, научаясь только по-крупному брать.