Региональные чистки: мистика, конспирология, логика
Автор: Алексей Колобродов
Сообщается, будто в свете задержания губернатора Коми Вячеслава Гайзера и его команды, «еще пара сотен человек в республике с ужасом гадает, не он ли следующий» (источник «Газеты.ру» в Сыктывкаре).
Не будет большим преувеличением сказать, что подобные настроения сегодня преобладают в большинстве региональных, по самоназванию, «элит». В потенциальных зонах риска пытаются рационализировать произошедшее, выстроить некую систему – может, географическую (от окраины к центру? Сахалинский Хорошавин, Гайзер в Коми, под ударом Турчак на Псковщине; дальний Восток, Север и Запад…). Но в кон вспоминаются «утратившие доверие» президента Василий Юрченко в Новосибирске и Николай Денин в Брянской области, и приходит понимание, что системы и внешней логики нет никакой, зато есть новация – «брать» стали целыми командами. И возможно, отныне будет только так.
Всем очевидно: набор обвинений, предъявленный властной верхушке Коми (плюс еще с пяток, а то и десяток, более или менее тяжелых статей) можно атрибутировать практически любой команде региональных или муниципальных (крупные и средние города) управленцев. При таком раскладе включается чистая мистика, игра стихий – сегодня «Акулину» вытащил Гайзер, но где гарантия, что при следующей сдаче она не придет к тебе?
Вместе с тем, напрасными выглядят надежды на отрезвление – пусть временное – коррупционеров в регионах. Хищничество тамошних «элит» тоже ведь категория почти мистическая. Тащит подобная публика всегда как с чистого листа, ворует загипнотизированно, однако в этом безумии есть смысл — они полагают, что именно того куска, который им обеспечит безбедное существования после ухода из власти (за которым возможно уголовное преследование с неизбежным «раскулачиванием») они как раз забрать и не успели.
Перст судьбы, гримаса Рока… В этом смысле наблюдатели уже заговорили о «новом 37-м». А что, параллель закономерная, с поправкой, естественно, на масштабы, трубу пониже и пожиже дым. Но вектор, да, похожий, особенно в части вот этой невозможности предсказать «кто следующий». Брали и репрессировали тогда, в основном, «элиты» (другое дело, что маховик неконтролируемо раскручивался), претендовавшие на свой кусок власти и имевшие ресурс его оттяпать (или уже оттяпавшие). Плюс «бытовое разложение», пресловутые хищничество и «зажрались». Забавно другое: либеральная интеллигенция, клеймящая более полувека репрессии 36-37-38-го, сегодня преследования чиновников в большинстве одобряет: кто-то – категорически, кто-то – с тихим злорадством.
Впрочем, всегда найдутся пикейные жилеты, готовые объяснить уголовные преследования исключительно экономическими причинами, клановой конкуренцией, борьбой за ресурсы. Дескать, Коми (как и Сахалин) – регионы сырьевые, отсюда и особая острота конфликта, набор имен и названий – «Роснефть», «Лукойл», Сечин, Вексельберг (и впрямь, один из фигурантов – Александр Зарубин – персонаж ключевой, знаковый и разнообразно интересный – напрямую связан с «Реновой»). Однако можно назвать субъекты не менее ресурсные; где-то правофланговей «Роснефть», где-то «Лукойл», где-то они, как жокеи в заезде, на полкорпуса обгоняют, чтобы потом отстать, но губернатор и мэров с присными по этому поводу не волокут на цугундер. Безусловно, экономическая составляющая имеет место быть, но в качестве одного из векторов. Да и вообще, что экономическая конспирология, что мистика выборочных репрессий – объясненьица примерно одного порядка.
Скажем, в регионах, ресурсами небогатых, коррупционные процессы еще нагляднее. Местные кланы подбирают куски, мимо которых прошли большие федеральные люди и корпорации. В регионах, подобных Саратовской области, помимо бюджета и несчастной социалки, это недвижимость, ЖКХ, транспорт. На фоне острейшего бюджетного дефицита, фактически банкротства региона. Прямые следствия, еще в докризисные годы, — сокращения производств и закрытие бизнесов. Отток пассионарной части населения и молодежи, разрушение образования, гуманитарной инфраструктуры (о коммунальной не говорю). Криминализация и озверение, взращивание новых хищнических кланов, полный дисбаланс власти. Пока в Москве спорили о либерализме, реальный неолиберализм переводил нестоличную Россию в режим отсроченной катастрофы… Надолго ли отсроченной?
Даже неглупые люди взялись недоумевать – а что же, вовсе не индульгенция свежий и победоносный результат выборов? Напоминают, что Вячеслав Гайзер возглавлял в Коми список ЕР, набравший без малого 60 процентов, и еще 14 (из 15) единороссов взяли одномандатные округа и прошли в Госсовет республики.
На самом деле, конечно, нет никакого когнитивного диссонанса, поскольку выборы в современной России (как и много где еще) – это не политика. Строго говоря, и арест Гайзера с командой – тоже не политика. Есть, однако, дьявольская разница – выборы почти целиком имеют отношение к виртуальности, а вот чистки региональных, с позволения сказать, «элит» – сугубая и кого-то пугающая, а кого-то обнадеживающая реальность.
Мне еще пару лет назад доводилось говорить, что «Единую Россию» негромко и безразлично сливают, и был я тогда не совсем прав. Просто ЕР стала частью системы, но отнюдь не на первых ролях и явно не на правах несущей конструкции, не в качестве краеугольного камня. Краеугольные камни иные, из надпартийного вещества – консерватизм-заморозка и патриотический, отчасти мобилизационный тренд (Майдан-Крым-Донбасс). Вся четверка парламентских партий легко сюда вписывается, и нет принципиальной разницы, кто и в каком из регионов отыграл друг у друга два-три, а то и пяток-десяток мест (отсюда умеренный «либерализм», «честность» на прошедших 13 сентября выборах, распространившиеся, впрочем, лишь на участие и участь тех же парламентских). В этом смысле политическая система эволюционирует в сторону американской; грубо говоря, кто бы не побеждал в выборном пинг-понге, власть зафиксирована в одном месте, и делиться ею никто не собирается.
Здесь, как представляется, ключ к наметившимся региональным чисткам. Главной опасностью для власти становятся не какие-то идеи, проекты, брожения, а попытки приватизации государственной власти на отдельных территориях. (Не зря во всех публикациях по ситуации в Коми красной нитью идет информация о сращивании региональных кланов с федералами на местах, преимущественно силовиками). Это ни в коей мере не ограниченный законами суверенитет, уже не конкуренция, еще не сепаратизм, но явление, весьма опасное реальной неконтролируемостью и потенциальной непредсказуемостью. Подобное в ряде регионов уже имеет место быть – тихой сапой (неизбежно переходящей в громкую стадию), под прикрытием сколь угодно благонамеренной и верноподданной риторики.
В этом смысле древняя мантра «Царь хороший, бояре плохие», приобретает новое звучание – руководства к репрессивному действию. Не случайно, уже во первых строках информационных сообщений, возникает ясно куда направленный пропагандистский фон – о часах за миллион, о трусах за тысячу долларов… Власть явно обозначает компанию, сигналя «кто не спрятался, я не виновата». Предварительно хорошо поработав над тем, чтобы прятаться было некуда.
Не будет большим преувеличением сказать, что подобные настроения сегодня преобладают в большинстве региональных, по самоназванию, «элит». В потенциальных зонах риска пытаются рационализировать произошедшее, выстроить некую систему – может, географическую (от окраины к центру? Сахалинский Хорошавин, Гайзер в Коми, под ударом Турчак на Псковщине; дальний Восток, Север и Запад…). Но в кон вспоминаются «утратившие доверие» президента Василий Юрченко в Новосибирске и Николай Денин в Брянской области, и приходит понимание, что системы и внешней логики нет никакой, зато есть новация – «брать» стали целыми командами. И возможно, отныне будет только так.
Всем очевидно: набор обвинений, предъявленный властной верхушке Коми (плюс еще с пяток, а то и десяток, более или менее тяжелых статей) можно атрибутировать практически любой команде региональных или муниципальных (крупные и средние города) управленцев. При таком раскладе включается чистая мистика, игра стихий – сегодня «Акулину» вытащил Гайзер, но где гарантия, что при следующей сдаче она не придет к тебе?
Вместе с тем, напрасными выглядят надежды на отрезвление – пусть временное – коррупционеров в регионах. Хищничество тамошних «элит» тоже ведь категория почти мистическая. Тащит подобная публика всегда как с чистого листа, ворует загипнотизированно, однако в этом безумии есть смысл — они полагают, что именно того куска, который им обеспечит безбедное существования после ухода из власти (за которым возможно уголовное преследование с неизбежным «раскулачиванием») они как раз забрать и не успели.
Перст судьбы, гримаса Рока… В этом смысле наблюдатели уже заговорили о «новом 37-м». А что, параллель закономерная, с поправкой, естественно, на масштабы, трубу пониже и пожиже дым. Но вектор, да, похожий, особенно в части вот этой невозможности предсказать «кто следующий». Брали и репрессировали тогда, в основном, «элиты» (другое дело, что маховик неконтролируемо раскручивался), претендовавшие на свой кусок власти и имевшие ресурс его оттяпать (или уже оттяпавшие). Плюс «бытовое разложение», пресловутые хищничество и «зажрались». Забавно другое: либеральная интеллигенция, клеймящая более полувека репрессии 36-37-38-го, сегодня преследования чиновников в большинстве одобряет: кто-то – категорически, кто-то – с тихим злорадством.
Впрочем, всегда найдутся пикейные жилеты, готовые объяснить уголовные преследования исключительно экономическими причинами, клановой конкуренцией, борьбой за ресурсы. Дескать, Коми (как и Сахалин) – регионы сырьевые, отсюда и особая острота конфликта, набор имен и названий – «Роснефть», «Лукойл», Сечин, Вексельберг (и впрямь, один из фигурантов – Александр Зарубин – персонаж ключевой, знаковый и разнообразно интересный – напрямую связан с «Реновой»). Однако можно назвать субъекты не менее ресурсные; где-то правофланговей «Роснефть», где-то «Лукойл», где-то они, как жокеи в заезде, на полкорпуса обгоняют, чтобы потом отстать, но губернатор и мэров с присными по этому поводу не волокут на цугундер. Безусловно, экономическая составляющая имеет место быть, но в качестве одного из векторов. Да и вообще, что экономическая конспирология, что мистика выборочных репрессий – объясненьица примерно одного порядка.
Скажем, в регионах, ресурсами небогатых, коррупционные процессы еще нагляднее. Местные кланы подбирают куски, мимо которых прошли большие федеральные люди и корпорации. В регионах, подобных Саратовской области, помимо бюджета и несчастной социалки, это недвижимость, ЖКХ, транспорт. На фоне острейшего бюджетного дефицита, фактически банкротства региона. Прямые следствия, еще в докризисные годы, — сокращения производств и закрытие бизнесов. Отток пассионарной части населения и молодежи, разрушение образования, гуманитарной инфраструктуры (о коммунальной не говорю). Криминализация и озверение, взращивание новых хищнических кланов, полный дисбаланс власти. Пока в Москве спорили о либерализме, реальный неолиберализм переводил нестоличную Россию в режим отсроченной катастрофы… Надолго ли отсроченной?
Даже неглупые люди взялись недоумевать – а что же, вовсе не индульгенция свежий и победоносный результат выборов? Напоминают, что Вячеслав Гайзер возглавлял в Коми список ЕР, набравший без малого 60 процентов, и еще 14 (из 15) единороссов взяли одномандатные округа и прошли в Госсовет республики.
На самом деле, конечно, нет никакого когнитивного диссонанса, поскольку выборы в современной России (как и много где еще) – это не политика. Строго говоря, и арест Гайзера с командой – тоже не политика. Есть, однако, дьявольская разница – выборы почти целиком имеют отношение к виртуальности, а вот чистки региональных, с позволения сказать, «элит» – сугубая и кого-то пугающая, а кого-то обнадеживающая реальность.
Мне еще пару лет назад доводилось говорить, что «Единую Россию» негромко и безразлично сливают, и был я тогда не совсем прав. Просто ЕР стала частью системы, но отнюдь не на первых ролях и явно не на правах несущей конструкции, не в качестве краеугольного камня. Краеугольные камни иные, из надпартийного вещества – консерватизм-заморозка и патриотический, отчасти мобилизационный тренд (Майдан-Крым-Донбасс). Вся четверка парламентских партий легко сюда вписывается, и нет принципиальной разницы, кто и в каком из регионов отыграл друг у друга два-три, а то и пяток-десяток мест (отсюда умеренный «либерализм», «честность» на прошедших 13 сентября выборах, распространившиеся, впрочем, лишь на участие и участь тех же парламентских). В этом смысле политическая система эволюционирует в сторону американской; грубо говоря, кто бы не побеждал в выборном пинг-понге, власть зафиксирована в одном месте, и делиться ею никто не собирается.
Здесь, как представляется, ключ к наметившимся региональным чисткам. Главной опасностью для власти становятся не какие-то идеи, проекты, брожения, а попытки приватизации государственной власти на отдельных территориях. (Не зря во всех публикациях по ситуации в Коми красной нитью идет информация о сращивании региональных кланов с федералами на местах, преимущественно силовиками). Это ни в коей мере не ограниченный законами суверенитет, уже не конкуренция, еще не сепаратизм, но явление, весьма опасное реальной неконтролируемостью и потенциальной непредсказуемостью. Подобное в ряде регионов уже имеет место быть – тихой сапой (неизбежно переходящей в громкую стадию), под прикрытием сколь угодно благонамеренной и верноподданной риторики.
В этом смысле древняя мантра «Царь хороший, бояре плохие», приобретает новое звучание – руководства к репрессивному действию. Не случайно, уже во первых строках информационных сообщений, возникает ясно куда направленный пропагандистский фон – о часах за миллион, о трусах за тысячу долларов… Власть явно обозначает компанию, сигналя «кто не спрятался, я не виновата». Предварительно хорошо поработав над тем, чтобы прятаться было некуда.