После Иркутска
Большой электоральный сезон в России стартовал не после единого дня голосования 13 сентября, а вслед за вторым туром губернаторских выборов в Иркутске. Во всяком случае, именно иркутский результат определит настроение и основной вектор парламентских и губернаторских выборов 2016 года. Ну и выборов рангом помельче, хотя здесь мотив «левого поворота» будет приглушен местной спецификой.
Напомню, что во втором туре губернаторских выборов в Иркутске победил представитель КПРФ Сергей Левченко. Результат его – 56,50%, и убедительные 15 процентов отрыва от единоросса и действующего губернатора Сергея Ерощенко. В комментариях преобладает риторика «впервые за…» и «впервые после…», но ведь и впрямь можно говорить о признаках наступления новой эпохи во внутренней политике.
Другое дело, что внутренняя политика, став продолжением внешней, изменилась не от выборов, а изменила сами выборы. В 2014-2015 гг., после украинских событий, в устойчивый тренд вошли государственный патриотизм, социальный консерватизм (да, запретительство, пресловутые «духовные скрепы», но и апелляция к широким массам, «простому народу», почти официальная ностальгия по СССР, в идеале невозможные без коррекции социальной политики; но у нас всё возможно). А главное – возникла виртуальная, но вполне демаркационная линия «свои – чужие». Кто у нас теперь «чужие» – ясно, хотя и с вариациями, а вот бесповоротно своими оказалась КПРФ и ее коллеги по парламентской оппозиции.
От щедрот агитпропа коммунисты получили больше, чем функционеры ЕР и вообще власть – на вооружение была взята именно их (подчас весьма радикальная) внешнеполитическая риторика; к тому же – в их случае – она не вступала ни в какое противоречие с властной практикой, что у единороссов – сплошь и рядом. Если во власти электоральный выгодоприобретатель от пропагандистского мейнстрима по сути один – президент Владимир Путин, то КПРФ уверенно пополняет именно партийную копилку, «общак».
Разумеется, сводить нынешний, пока едва наметившийся КПРФ-ренессанс, только к внешнеполитическому вектору, пропаганде и обоюдной лояльности нельзя. Есть ряд других принципиальных факторов: экономический кризис (в провинции – практически депрессия), обнищание масс (где-то уже оборачивающееся криминализацией и озверением), вновь пробуждающийся в народе интерес к социальным и левым идеям, ничтожество и хищничество действующих региональных властей.
(В разочаровании ими трогательно сблизились народ и Кремль: после сообщений о «банде Гайзера» в республике Коми социальные сети и форумы провинциальных СМИ взорвались вопросами: «а доколе у нас?!» и приглашениями силовикам-федералам: «к нам, к нам!». Наверное, нет сейчас в России областного центра, где бы слухмейкеры, тыча пальцами в потолки и переходя на внушительный шёпот, не анонсировали бы посадок-обысков-движух в ключевых зданиях и администрациях).
Умеренно-конспирологическая версия относительно победы Левченко в Иркутске – о «хитром плане власти» – дескать, тамошний триумф КПРФ ничто иное, как искусственная поддержка витринной альтернативы и создание конкуренции – нуждается, как минимум, в корректировании. Победа коммуниста Левченко для власти, как ни крути, неприятный сюрприз, какие-то сиюминутные выгоды можно увидеть лишь в резком, более чем на 10%, увеличении явки в сравнении с первым туром. Власть, разумеется, заинтересована в большей легитимности выборов, которая повышается вместе с явкой, ну так ведь, показывает Иркутск, и цена за эту легитимность оказывается опасно высокой.
Думается, весь этот умеренный либерализм выборного процесса (кандидатов регистрировать, отработанные механизмы включать в особых случаях и на малую мощь, с протоколами не химичить, победы оппонентов великодушно признавать впереди паровоза) – не от хорошей жизни. Коммунистов назначили «меньшим злом», уповая на возможность «всегда договориться», если не по стратегии, то по тактической повседневности. Сегодняшние коммунисты, может, в вертикаль и не встроятся, но, во всяком случае, не будут ее рубить под корень.
Словом, можно прогнозировать: на выборах-2016 перспективы КПРФ выглядят довольно многообещающе. Наверное, нет смысла гадать на количество губернаторских и уцелевших мэрских кресел, равно как и на число одномандатных округов, которые отойдут коммунистам – понятно, что они будут, но заранее исчислять их в круглых цифрах – явное шапкозакидательство. Речь пока об историческом шансе КПРФ, который может сыграть, если в оставшийся до больших выборов год компартия сможет хотя бы дорасти до уровня потенциального электората. А он пока, как и власть, во многом предпочитает коммунистов в качестве «меньшего зла». Между тем, подобные настроения – продукт скоропортящийся. Как оно уже было с той же (а она и впрямь та же, тогда как давно пора меняться) КПРФ двадцать лет назад, в 1995-96 гг.