Всё перемелется к лучшим временам

В Новобурасском районе готовится к открытию после реконструкции старинная водяная мельница, построенная в середине девятнадцатого века. Об уникальном сооружении с 2012 года заботится аспирантка СГУ Мария Кислина, собравшая группу волонтеров. В нынешнем году намерения энтузиастов неожиданно совпали с государственным курсом на развитие внутреннего туризма, и губернатор Валерий Радаев поручил министерству природных ресурсов провести ремонт мельницы.

Люди, которые нашли свое место

Мария встречает корреспондентов у поворота к Лоху на раритетных «Жигулях» четвертой модели – возможно, в обозримом будущем автомобильчик может пополнить коллекцию любопытных предметов старины, но пока играет утилитарную роль: девушка учится водить. Дом Кислиных стоит у подножья крутой горы: «Прежние хозяева говорили, что на эту гору выходят из леса олени. Мы думали, приукрашивают, чтобы привлечь покупателей. Оказалось, правда, выходят», – рассказывает Мария.

В загоне ревет осел по кличке Кузя. Как поясняет Мария, в старину было принято ездить за мукой на мельницу именно на осликах, «к тому же бензин дорожает, надеемся, когда-нибудь Кузя будет возить маму в магазин». Кузя не только громкий, но и коварный: воспользовавшись заминкой нашего фотокорреспондента, хватает ее за воротник и пытается зажевать куртку. Надо отметить, что фотокорр отвлеклась по вполне уважительной причине: во дворе проживают две фотогеничные собаки, один круглый и пушистый щенок и превеликое множество кошек. «Сестра отрывается», – поясняет обилие живности Маша.

Отец собеседницы – военный. Семья много переезжала по стране от Подмосковья до Иркутска. По возвращении в Саратов выяснилось, «что родные места мы совсем не знаем». Кислины взяли большую карту области и «отметили точки, где хотим оказаться». Сначала объехали заброшенные немецкие кирхи в Зоркино, Липовке, Раскатово, Усть-Золихе. В Лох их привлекло название села и желание увидеть фрески в разрушенном храме Архангела Михаила.

«Приехали посмотреть, а нашли своё место: на одном краю деревни церковь, на другом краю – пещера разбойника Кудеяра, а посередине стоит водяная мельница, – пишет четырнадцатилетняя Анна Кислина в группе соцсети «ВКонтакте» «Лоховская жизнь». – Переезд в село Лох для нашей семьи неожиданность. Решили попробовать жить иначе. Может, это эксперимент, может, начало нового пути. Пока точно не знаем, поэтому лучше всё записывать. Тем более каждый день происходит что-то интересное, и это жалко просто забыть назавтра».

600 вместо 6000

Издали церковь похожа на корабль, застывший в море рыжего бурьяна и пожелтевшего кустарника. В 1950-е здесь пытались снести колокольню, но гусеничный трактор смог отломить только верхушку. За зданием прячется безымянная могила: в 1990-е годы пол провалился, и стал виден гроб. Останки перезахоронили, но имя покойного осталось неизвестным, вероятно, это был кто-то из священников. В кустах видно основание церковной ограды.

«Бабушки рассказывали, что на ограде были установлены разноцветные стеклянные шары. Историк Александр Минх, бывавший здесь, пишет, что во дворе стояла икона Страшного суда, такая огромная, что не проходила внутрь церкви, – рассказывает Мария. – Я искала в библиотеках информацию о мельнице и попутно о селе в целом – оказалось, существует мощнейший пласт исследований. И в 19-м, и в 20 веке Лох привлекал этнографов, социологов, геологов».

Входы в здание закрыты старинными металлическими дверями, но в них прорезаны решетчатые калитки – возможно, это было сделано для удобства работников зернохранилища, располагавшегося здесь в советские годы. Внутри – огромная гора красных кирпичей. Часть крыши и стены обрушилась, наверху в углублениях кирпичной кладки видны птичьи гнезда. И все-таки старинная роспись пока различима: тонкие линии, нежные, акварельные тона – еще чуть-чуть, и они совсем растворятся в свете осеннего солнца.

Церковь была построена в 1870 году на деньги прихожан. Село было зажиточным: 6 тысяч человек, восемь мельниц, кузница, маслобойня, сыроварня – жители могли себе позволить благотворительность. «В архивных документах нашли информацию, сколько яиц каждая семья пожертвовала на раствор для строительства. Получалось, что государство выделяло на постройку церкви в год 300 рублей, а с местных жителей собирали две тысячи рублей», – рассказывает Мария. Зимой 1918 года местное подразделение Красной гвардии, набранное из деревенской бедноты, начало реквизицию хлеба у обеспеченных односельчан. Сеять оказалось нечем, и весной в Лоху произошел крестьянский мятеж. Из Саратова прислали отряд красногвардейцев, которые в течение недели подавили протесты. Новая волна возмущения поднялась, когда в село пришли продотряды. «По воспоминаниям бабушек, площадь ниже церкви вся была завалена самоварами, сундуками и другим добром, отнятым при раскулачивании», – рассказывает Мария.

Сейчас в селе около 600 жителей. Раз в год в день Архангела Михаила приезжает батюшка и проводит в разрушенном храме службу. По словам собеседницы, собирается около 30 человек. Рядом с церковью стоит коробка из железобетонных панелей – здесь было то ли сельпо, то ли столовая. В этом здании планируют разместить небольшую часовню.

Главный турист

«Ой, председатель едет», – пугается Маша, увидев на повороте запыленную «семерку». Нужно отдать председателю деньги за покос травы, проведенный в честь прошлого визита губернатора. Валерий Радаев приезжал в Лох в августе. В селе много заброшенных домов, бурьян разрастается на бывших огородах, заполняет улицы. За очистку должны заплатить «виновники торжества», навлекшие на село высокое начальство, – энтузиастка Кислина и учительница английского из местной школы, которая делает маленький бизнес на продаже магнитиков с изображением мельницы.

Губернатор обещал приехать еще, чтобы проконтролировать завершение работ на мельнице: ее планируют отремонтировать до начала зимы, а лучше, как начальство любит, досрочно, к 1 ноября. В преддверии визита брюнеты в оранжевых жилетках засыпают ямки на дороге асфальтом. Впереди пылит желтый автокран: на речке Соколке хотят уложить новый мост. Не дожидаясь тяжелой техники, мужики вручную спихивают старую трубу водоспуска в овраг. Мельница изменила жизнь села – только не потому, что сюда потекли туристы и инвестиции.

Дощатое двухэтажное здание чернеет на фоне осеннего леса. Внутри пахнет свежей стружкой. На полу лежат два мешка с зерном. Рядом – пятна белой пыли. Сначала кажется, что это строительная смесь, при внимательном рассмотрении выясняется: это настоящая мука. На втором этаже мужчины в камуфляже налаживают аппарат под названием «рассев»: внутри металлического шкафа виден барабан, обтянутый капроновой пленкой-ситом. Барабан крутится, мука из него ссыпается в раструб.

Рабочие не настроены на общение, не представляются, говорят: «Мы частные лица, нас попросили помочь». Потом один из мастеров всё же соглашается показать необычные механизмы: «Здесь сохранился жернов 1954 года, а вообще жерновых мельниц давно не осталось. Рядом – более современный аппарат под электропривод». По словам рабочего, самым сложным в ремонте было укрепление здания: одна из стен полностью прогнила, пришлось подливать фундамент, перестилать крышу и полы.

Как рассказывает Мария, мельница была построена без гвоздей. В стенах видны большие шурупы – ими здание стягивали позднее, по словам девушки, в старину Соколка в половодье поворачивала корпус мельницы на 90 градусов. «Дата постройки мельницы неизвестна. По архивным данным, в 1850 году в селе работали восемь мельниц. Судя по всему, они были хорошо оснащены – здесь стояли французские жернова. Мельницы сдавали в аренду немецким колонистам, – говорит Кислина.– В 1930-х годах мельница выполняла функцию генератора, снабжала электричеством деревню и радиоузел. В 1950-х мельницу переоборудовали из водяной в электрическую, здесь мололи фураж для скотины».

Село и его мельники

Поначалу историки не понимали Машиного интереса к мельнице – мол, это просто промышленный объект, что здесь историко-культурного? Мария уверена, что в жизни мельницы отразилась вся история деревни и страны.

Кислина собирает сведения о местных мельниках. В 1941 году мельником был Михаил Петрович Кеберт. «Когда студенты приезжают на фольклорную практику, бабушки до сих пор вспоминают Кеберта, рассказывают, что у него была одна рука и он делал лучшую в округе муку», – говорит собеседница. Мельника должны были депортировать, как и других поволжских немцев. Председатель колхоза предложил ему сменить фамилию на «Кебертов», чтобы избежать ссылки. Михаил Петрович отказался. Судя по всему, мельник в Лоху был очень нужен. Неизвестно, что предприняло колхозное руководство, но Кеберт остался в селе. Сейчас в Саратове живет его внучка Галина, Мария разыскала ее и записала воспоминания.

На мельнице работал также Иван Загороднев, отец Героя Советского союза. Василий Иванович Загороднев окончил в Лоху школу и заведовал клубом. В 1939 году был призван в армию, погиб в 1944-м в боях на территории Польши. Мария записала воспоминания единственного оставшегося в селе ветерана, который рассказал, как мальчишкой-сиротой ходил «к Загородневым на мельницу», где его кормили.

Последним мельником был Андрей Ситников. Как отмечает Мария, «здесь много таких профессиональных фамилий – Ситниковы, Мельниковы». Андрей Васильевич прошел войну, но статуса ветерана не имел, так как побывал в плену. В конце 1990-х Ситников при материальной поддержке местного фермера привел мельницу в порядок: сделал новые короба, подъемник, с помощью которого можно очищать жернов. Здесь мололи муку несколько лет, необычный объект даже снимали для фильма Светланы Сорокиной на НТВ. После смерти Ситникова часть оборудования мельницы растащили.

Как рассказывает Кислина, сельские мельники прочищали русло реки и питающие ее родники, ведь «хорошее течение было для них производственной необходимостью». Здесь водилась форель. Возможно, эта рыба и дала название селу (мужская особь форели называется «лох»). В 1930-е годы началась торфозаготовка на реликтовом болоте, сохранившемся здесь с ледникового периода. Торфяники загорелись, отравив реку. Вода Соколки кажется коричневой. По словам местных, ни рыба, ни лягушки здесь не водятся.

Счастливое совпадение с государственным курсом

Влюбившись в мельницу, Кислины попытались просить помощи у саратовских музеев, но местные культурные учреждения не настолько благополучны, чтобы реставрировать заброшенные объекты в глубинке. Но увлеченные люди притягиваются: Мария познакомилась с искусствоведом Юлией Тереховой, которая в 2012 году восстановила в Хвалынском районе «дом со львом» – избушку с уникальными росписями. Юлия предложила разместить информацию о мельнице в соцсетях. «Мы не знали, что столько людей готовы откликнуться: кто-то работает в архивах, кто-то пишет статьи, кто-то делает 3D-панораму, кто-то показывает на мельнице спектакль», – рассказывает собеседница.

По документам мельницы не существовало. Мария опасалась, что земельный участок могут продать под коттеджную застройку и новый хозяин снесет раритет. Девушка несколько раз писала губернатору с просьбой предотвратить передачу в частные руки участка с мельницей без охранного статуса. Из правительства приходили ответы: объект официально не признан памятником, все вопросы – к собственникам.

По счастливому совпадению государственный курс развернулся в сторону импортозамещения, в том числе в туристической сфере, и лоховские энтузиасты оказались как нельзя кстати. Восстановление мельницы в Лоху стало гвоздем отчетности о развитии внутреннего туризма в регионе. Ответственным за объект назначили министерство природных ресурсов. Работы ведутся без привлечения историков и даже без строительного проекта: опытные плотники укрепляют сооружение в меру своей хозяйственной сметки, оценить музейную ценность того или иного предмета они, разумеется, не могут. Назвать происходящее настоящей реставрацией нельзя. Но, как считает Мария, «на сегодня это максимум из возможного, теперь мельница не упадет и имеет шанс дождаться лучших времен».