Минус каждый десятый

“Численность сотрудников аппарата Саратовской областной думы будет сокращена на десять процентов!” — заявляет журналистам спикер облдумы, заслуженный работник пищевой индустрии Российской Федерации и кавалер почетного знака губернатора Саратовской области “За любовь к родной земле” Владимир Капкаев.

Заявляет он внушительно, громко и даже, говорят, кулаком по столешнице эдак решительно стучит. Репортеры, допущенные к телу спикера, тотчас же превращают его посулы в новостные строчки, а затем не сходя с места отсылают со своих нетбуков и планшетов эту новость по электронной почте к себе в СМИ. Но когда толпа журналюг выкатывается из кабинета спикера, Владимир Васильевич внезапно спохватывается. И начинает думать о том, что…

Стоп! Я не могу читать мысли спикера, не умею видеть и слышать через стену, да и в облдуму не вхож. Поэтому все, о чем пойдет речь далее, — художественный вымысел (кроме последнего абзаца). Любые совпадения с реальными событиями и депутатами случайны…

Итак, Владимир Васильевич размышляет: как быть? С одной стороны, ему, как человеку чести, надо держать слово. С другой стороны — как человеку чувствительному и деликатному, ему противна даже мысль о том, что кого-то из преданных работников аппарата придется лишить теплого местечка. Да, он может вызвать кандидата на вылет к себе в кабинет, налить ему (ей) чаю, повздыхать с ним (с ней) о нынешних трудных временах и вспомнить те не далекие годы, когда йогурт был жирней, а доллар зеленей. Но вот так вот взять и сообщить верному человеку о его увольнении — нет уж, увольте!

Промучившись в одиночку час или два, Владимир Васильевич вспоминает, что одна голова — хорошо, а коллективный разум — лучше. И призывает на выручку коллег, особо доверенных депутатов-однопартийцев: креативного Олега Александровича из комитета по бюджету, шустрого Шурика из комитета по делам молодежи, яркую Алевтину Вальтеровну из комитета по культуре, мудрого Семена Моисеевича из комитета по госстроительству и, наконец, деловую Галину Николаевну — секретаря контрольной комиссии, председателя регламентной группы и еще много чего.

— Братья и сестры, — говорит спикер, когда доверенные лица рассаживаются в креслах. — Раз я поклялся сократить персонал, давайте вместе думать, как нам и аппарат поджать, и людишек не обидеть? Ну, смелее, у кого какие идеи? Поскольку у нас сейчас брэйн-сторм, то бишь умственный шторм, разрешаю предлагать любые самые неожиданные и дерзновенные варианты.

— А давайте соберем всех работников аппарата и проведем среди них тотальный диктант! — говорит Алевтина Вальтеровна. — Текст возьмем, например, из стенограммы последней речи нашего любимого губернатора Валерия Васильевича. Ах, там столько лексических бездн, волнительных оксюморонов и очаровательных плеоназмов, что повторить это без ошибок практически нереально. Наставим двоек, отстающие устыдятся и сами подадут заявление об ухо…

— А вдруг не устыдятся? — перебивает ее Олег Александрович. — Или устыдятся, но вида не покажут? Мы ведь не можем проверять на полиграфе, кому совестно, а кому нет. Народ здесь ушлый, дошлый и толстокожий, плюнь им в глаза — скажут: атмосферные осадки.

— Да уж, лучше бы без диктанта, — кряхтит Владимир Васильевич. — Все мы тут большие патриоты, пробы ставить некуда, и русский устный у нас, ясен перец, на высоте, но вот с письменным беда. Я и за себя-то не уверен, положа руку на сердце, а за аппарат и подавно. Что если ВСЕ напишут на двойки и ВСЕМ станет стыдно? Эдак мы вообще без аппарата останемся! И кто нам будет чай разливать и за бумажками следить? Меня вот, например, даже кулер не слушается. Я, уж извините за интимную подробность, когда приспичит, даже факс самостоятельно отправить не сумею…

— Есть идея! — говорит шустрый Шурик. — Буфет! Пустим слух, что у нас там в хлебном батоне нашли крысу. Нет, лучше двух. Трех! Такому у нас поверят, это сейчас в тренде, спасибо Первому каналу. Я точно знаю, что думский аппарат больше чем наполовину состоит из женщин, а все женщины очень боятся крыс. Они и будут слабым звеном. Две недели страшных слухов — и, считай, десять процентов аппарата сами сбегут по собственному желанию…

— Сашенька, ты прелесть, — смеется Алевтина Вальтеровна. — Такой умненький. Но ты со-вер-шен-но не знаешь женщин! Какие батоны, ну что ты? Нас этим не напугаешь. Это вы, мужчины, можете кушать хлеб, а женщина держит дистанцию. Современной женщине хлеб до лампочки. Она его давным-давно исключила из рациона. Она, Саша, хочет быть красивой. Она фигуру бережет.

— Есть другая идея! — не сдается шустрый Шурик. — Давайте испытаем их на верность. Объявим аппарату, что в думе бомба. Тех, которые задержатся в здании, чтобы спасти нас, депутатов, мы оставим на службе, а у тех, кто первым выскочит на улицу, аннулируем пропуска. Освободимся, таким образом, от балласта.

— Александр, mon cher, — печально говорит Семен Моисеевич. — Я удивляюсь вашей наивности. Умоляю вас, голубчик, не проводите таких опытов, не будите лиха. Это только у вас в круглосуточном телевизоре наши люди депутатов любят с утра до вечера. Но реальная жизнь — не телевизор. Если вдруг дойдет до экстрима, никому не советую трясти мандатом, могут быть эксцессы. Наш человек скорее побежит спасать котенка, но не депутата. Хоть один сотрудник аппарата, вы думаете, кинется нас выручать?

Шустрый Шурик что-то прикидывает в уме и заметно мрачнеет.

— Ладно! — решительно говорит он. — Раз они с нами так, то и мы тоже. Можно придумать кое-что пожестче. Я одну книжку читал, про историю Древнего Рима. Там при Цезаре в армии была такая мера наказания — децимация. От латинского decimus, в переводе — “десятый”. Наказывали за бунт или за утерю знамени. Каждое подразделение разделялось на десятки независимо от выслуги и воинского звания. Внутри каждой десятки бросали жребий. Того, на кого он выпадал, казнили его девять товарищей, обычно забивали камнями… В принципе можно обойтись без кровопролития. Главное — жребий. Пусть сами решают. И проигравший собирает вещички…

Алевтина Вальтеровна тихо ахает. Олег Александрович инстинктивно поеживается. Семен Моисеевич тяжело и грустно вздыхает. Владимир Васильевич поспешно приглаживает вставшую дыбом седую шевелюру.

— Ну нет! — говорит спикер. — Спасибо, конечно, за сравнение, но мы не в Риме, а я не Цезарь. Бунт, говоришь? Утеря знамени, говоришь? Если в аппарате бунт, увольнять надо всех, по статье. А дума, утерявшая знамя, по закону подлежит расформированию. И тогда вы уже больше не депутаты, а я — не ваш председатель…

— Минуточку, — подает голос Галина Николаевна. — Кажется, мы уперлись в тупик. Предлагаю обнулить все предыдущие варианты и зайти с другой стороны. В чем наша задача? Сделать так, чтобы аппарат сократил себя сам, так сказать, естественным путем, без вмешательства Владимира Васильевича. Для этого надо принять какое-нибудь ма-аленькое постановление, которое слегка осложнит аппарату жизнь. Не фатально. Не глобально. Умеренно. Ровно настолько, чтобы необходимые десять процентов отсеялись сами.

— Можно уменьшить им зарплату, — тихо злорадствует Шурик.

— Можно ужесточить дресс-код, — смеется Алевтина Вальтеровна.

— Можно обрезать им интернет, — вздыхает Семен Моисеевич.

— Все это неплохо, но слишком радикально, — качает головой Галина Николаевна. — Надо быть тоньше, цеплять за другое — за мечту. Ну прикиньте, кто хотя бы раз в жизни не мечтал получить за что-нибудь Нобелевскую премию? Или премию “Оскар”? Или медаль Филдса? Или золотую мандалу от далай-ламы? Или орден Почетного легиона? Или титул “сэр” от королевы Великобритании? Надо лишь ограничить для аппарата саму возможность получения этих наград.

— Вы думаете, у кого-то из нашего аппарата есть шанс, хоть один на миллион, получить “Оскара”? — удивляется Шурик. — Тут ведь даже Ди Каприо может пролететь… Неужто хоть кто-то клюнет?

— Как раз процентов десять клюнет и уйдет, — подтверждает Олег Александрович. — По меньшей мере. Народишко у нас витает в облаках и способен черт знает на какие фантазии, лишь бы не работать. По-моему, Галина Николаевна предложила блестящую идею. Уменьшать зарплату — грубая настройка, это не креативно. А вот с иностранными наградами — настройка тонкая, филигранная. Пусть аппарат знает, что именно мы контролируем их мечту. И если захотим, любому из них придется от нее отказаться. Хоть от звания “сэр”, хоть от самой Нобелевки, как Пастернак…

Владимир Васильевич задумчиво чешет в затылке.

— Контролировать мечту… — произносит он после паузы. — Пастернак… Да, это интересно… Галина Николаевна, готовьте проект постановления. И вы, Олег Александрович, подключайтесь…

Из новостей: “Саратовские областные депутаты Галина Комкова и Олег Алексеев разработали проект постановления облдумы, согласно которому сотрудники аппарата областного парламента смогут получать почетные и специальные звания, награды иностранных государств, международных организаций, политических партий, иных общественных объединений, в том числе религиозных организаций, только с разрешения спикера парламента”.

Источник: http://nversia.ru/rubric/view/id/8452