О чем молчит следователь Сюсин и что говорит главный свидетель столкновения катеров на Волге?
14 июня состоялось очередное заседание по делу о столкновении катеров на Волге, напротив Вольска 2 августа 2015 года.
В том ужасном столкновении погибло 4 человека. С каждым заседанием участникам процесса, и всем, кто за ним следит, становится все очевиднее, что этот судебный процесс не закончится простым решением, как того, быть может, кто-то ожидает… Что происходит в процессе судебного заседания?
Почему государственный обвинитель нервничает?
Государственный обвинитель, как это всегда и делают государственные обвинители, стоит упрямо и непоколебимо, на линии обвинения. И никаких сомнений по делу у него нет. Все ему понятно, и с его точки зрения, следствием доказано кто был виноват и почему.
Но не все так просто. На последнем заседании было видно, что и у гособвинителя, у этой, можно сказать, глыбы Закона из Вольска, нервишки если не сдают, то заметно шалят. Надо было видеть его лицо, когда судья удовлетворил несколько ходатайств представителей защиты. Казалось, дай гособвинителю волю, и он порвет на части въедливых и весьма профессиональных защитников подсудимого. И наоборот, был момент, когда гособвинитель довольно про себя подхихикивал, когда судья не согласился в одном эпизоде с адвокатом.
Но, то ли с нервной системой этого государственного обвинителя еще станет, когда в судебном процессе будет отвечать на вопросы защиты следователь Рындина, при помощи и даже, по указанию которой, считай, были уничтожены главные вещественные доказательства по делу!!!
Может ли государственный обвинитель поступить вопреки принятой традиции в судах, и отказаться от поддержки обвинительного заключения? Таких прецедентов не бывало. По крайней мере, в Вольске – не бывало, точно. Но если брать этот конкретный случай, то разве не страшно, так откровенно и цинично способствовать нарушению Закона, а, господин гособвинитель?
Если гособвинителю из Вольска дорога честь мундира, и если она у него есть, то он обязан отказаться от поддержки гособвинения по этому, так называемому, уголовному делу. Ведь, уже на первом заседании он был обязан сообщить и написать рапорт о совершении преступления, а именно, сокрытии в деле доказательств, следователем Рындиной, что и выяснилось на первом же заседании в суде.
Но вольский гособвинитель, судя по всему, парень бесстрашный, и этого сделать, не захотел. Испугался проблем по службе? Или, считает, что все в порядке, и никто не скрывал доказательств? Или, просто широкой грудью решил защитить своих коллег из следственного комитета?
Это конечно, смело с его стороны, потому что факт уничтожения доказательств и совершения преступления, очевиден, о чем и написали в заявлении о преступлении в прокуратуру и следственный комитет, адвокаты. Ведь в ходе судебного заседания выяснилось, что уже в первые часы после осмотра места происшествия, а именно, лодки “Прогресс-4″, следователь Рындина дала разрешение по телефону забрать лодку. И один из родственников погибших лодку забрал, отвез в свой гараж, и там, как сообщил в суде инспектор ГИМС Автодеев, в лодке “основательно все почистили”. Убрали мотор, убрали рыболовные сети… А потом, эта лодка, а точнее ее остов и скелет, участвуют, как вещественное доказательство в деле! А первичный протокол осмотра места происшествия пропадает! И на все это в суде гособвинитель смотрит спокойно, реагирует спокойно и ничего не слышит. Ему все ясно! Все по Закону! По какому?
В отличие от гособвинителя, суд , по мнению автора, пока объективен. Председательствующий, как судья опытный, очевидно, понимает, что полного согласия с прокурором, как это водится в районах, да еще с такой “убойной”, в прямом и переносном смысле, “доказательной базой” документов, протоколов, допросов, экспертиз, представленных следствием в суд… может и не быть. Слишком грубо сработали господа следователи из Вольского следственного отдела СУ по Саратовской области СК РФ. Привыкли? Привыкли, что от провинциального Вольска до начальства в Саратове далековато, и что в Вольском районном суде свои люди, и что проскочит их “сценарий”? Но для суда разве все эти господа коллеги? Да и начальники у судьи совсем другие.
Полагаем, суд не станет закрывать глаза на преступные “косяки”, которые допустили на стадии расследования и не станет в этот раз лишний раз испытывать судьбу и рисковать своей репутацией, в конце концов. Своя мантия, как говорится, ближе к телу…Брать грехи следствия на себя?
То, что суд не намерен идти на поводу гособвинения, было видно на последнем заседании 14 июня: судья удовлетворил три очень важных и очень существенных ходатайства защиты, в одном – отказал. Защитники при обмене мнениями с автором , как ни странно, были согласны с отказом в удовлетворении одного из ходатайств судом, как спонтанным и немотивированным.
Слухов и разговоров много, а версий – две
В Вольске внимательно следят за этим процессом. Все знают, что было столкновение, но не все знают детали. Много слухов, много разговоров… Есть две версии случившегося.
По одной версии виноват Ольбрых, управлявший своей лодкой – якобы, он не заметил движущийся “Прогресс-4″ и влетел в него. Эту версию в суде отстаивают родственники и близкие погибших, а их было трое в “Прогрессе-4″. Поэтому, они все как один говорят в суде о том, что никто не пил спиртного несколько дней на острове, пока компания отдыхала, а выпили лишь бутылку вина. Они говорят, что “Прогресс-4″ ушел в свое последнее плавание в сторону Вольска весь в огнях, при полном освещении. Они, кроме одного- Мурыгина -старшего, который сказал, что “за руль сел Валера”, то есть его сын, никто почему-то не видел, кто именно садился за руль. Может быть, не “видели”, потому что погибший хозяин лодки Нагорных был в нетрезвом состоянии, как потом показала экспертиза? Они (за исключением некоторых), говорят и о том, что сетей рыболовных в лодке не было, и что сетями никто не ловил. Гособвинение также настаивает, что Ольбрых имел техническую возможность предотвратить столкновение.
На стороне этой версии был, и частично остается Автодеев – инструкторГИМС. Но в суде, он что называется, “поплыл”, и когда его защита загнала в угол своими доводами, дал показания, которые отличаются от тех, что Автодеев давал на следствии. А именно, из его показаний вытекает, что как лодка Ольбрыха, так и следовавшая за ним лодка Попова (они отдыхали вместе и возвращались вместе, друг за другом на расстоянии 100-150 метров друг от друга) двигались по КРОМКЕ СУДОВОГО ХОДА! То есть, по аналогии с автомобильным движением, они шли по главной дороге! Возникает вопрос: ” Если Ольбрых двигался по судовому ходу, то почему он виноват в столкновении, если уступить дорогу, и пропустить, должны были его, а не он?”. В чем же он виновен? Что двигался по “главной дороге”?
Какова вторая версия столкновения? Она держится на показаниях НЕПОСРЕДСТВЕННЫХ свидетелей столкновения. Точнее, они были не свидетелями столкновения в прямом смысле, что они видели, как две лодки врезались друг в друга, но были свидетелями того, что лодка Ольбрых налетела на какое-то препятствие, выскочившее из темноты. Таких свидетелей шестеро. Четверо находились в лодке Ольбрых, включая его самого, и Попов, управлявший лодкой, следовавшей за лодкой Ольбрых, с находившейся там супругой Попова Натальей и маленьким ребенком. Все они подтверждают: приближавшуюся лодку “Прогресс-4″ никто не видел, потому что она шла без огней.
Все говорят о погибших на лодке “Прогресс-4″, но при этом, о погибшем с лодки Ольбрыха Иване Ткачеве, говорят как бы мимоходом. Мол, да, был такой. Циничность такого подхода подтверждается даже позицией администрации Вольского района. Представитель в суде настаивает на том, что у погибшего Ткачева Ивана не было родственников, и поэтому, никто не может быть признан потерпевшем относительно его гибели. Но так ли это? Выяснилось, что это не так. Отчего же такой пристрастный подход у администрации? Есть какой-то свой интерес? Одним из главных свидетелей по этому делу, тот, кто можно сказать непосредственно видел момент столкновения, был Попов, управлявший своей лодкой. Столкновение произошло, напомним, вечером 2 августа 2015 года.
Сделаем небольшое отступление. Возможно, в этом есть что-то мистическое, но почти такая же история ( слава Богу, без жертв) произошла с Поповым… 21 сентября 2014 года, когда в его катер влетел “Прогресс-4″. И тогда Попов тоже двигался по судовому ходу вблизи Вольска!
А еще поразительнее то, что почти РОВНО через год, за три дня до столкновения 2 августа 2015 года, то есть, 30 июля 2015 года, Попов был признан невиновным в том столкновении апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Саратовского областного суда!
И та история столкновения с участием Попова в 2014 году, один в один с историей столкновения 2 августа 2015 года!
И даже тот же Автодеев С.В. выступал в том процессе со свидетельскими показаниями по тому делу, как и в этом, о котором мы пишем. Тогда, вынося решение о виновности А. Попова по гражданскому делу , Вольский районный суд Саратовской области , делал ссылку на показания специалиста, естественно – Автодеева С.В. Именно его непрофессиональное мнение и было заложено в основу решения в Вольске.
В дальнейшем , Саратовский областной суд провел судоводительскую экспертизу в университете морского и речного транспорта имени адмирала Макарова С.О., которая дала заключение , полностью противоположное суждению великого специалиста Автодеева С.В.
Тем не менее, такой конфуз не останавливает Автодеева С.В. вновь давать ошибочное суждение , очень может быть – заведомо ошибочное или ложное, по уголовному делу в отношении Ольбрых В.П. Однако, далее.
Судья в судебном заседании 14 июня, удовлетворил ходатайство защиты. Он посчитал необходимым приложить, как определение судебной коллегии Саратовского областного суда, так и материалы экспертизы, к материалам рассматриваемого им дела.
Теперь вернемся к нашему делу, и посмотрим, что рассказывал в суде 14 июня 2016 года свидетель Александр Попов.
Что рассказал главный очевидец происшествия Попов?
Он рассказал, что 2 августа, примерно в 11-12 часов дня он вместе с женой Натальей и дочкой двух лет Ксюшей, отправились на ту сторону Волги от Вольска отдыхать. Туда, где уже отдыхал Ольбрых с родственниками. Отдыхали и катались на водных лыжах, на “доске”. Вечером, когда уже смеркалось, поехали в сторону Вольска. Далее, из показаний Попова следует:
“Я повернул налево, чтобы выйти на судовой ход. Ольбрых пошел напрямую, а потом выровнял лодку и пошел по кромке судового хода. Я взял чуть левее, чтобы не идти в кильватере его лодки. Шли друг от друга, метров 100-150. Вдруг, впереди вижу, что огни на лодке Ольбрыха резко потухли, и над лодкой что-то вроде фонтана. Я подумал, что он врезался в буй: он был впереди. Я сбросил скорость и стал подплывать ближе: до буя оставалось метров 50, и тут я увидел лодку “Прогресс-4″, которую разорвало по левому борту от столкновения. Потом услышал крики о помощи, и увидел лодку Ольбрых, и пассажиров в воде. Стал помогать им, и перетаскивал на свой катер. Наталья сильно кричала: ” Нет Вани, Ваня пропал…”. Супруге я крикнул, чтобы звонила в МЧС. Ольбрыха я не смог поднять на свою лодку, и мы его затащили на его лодку. Потом я сделал несколько оплывов вокруг “Прогресса-4″, но никого не обнаружил. В воде плавало много предметов, жилеты, в лодке были какие-то вещи, предметы. Потом, жена мне крикнула : “Смотри, у носа кто-то плавает!”. Подплыл ближе, вижу- мужчина лет 50-ти в жилете, лицо в крови, без признаков жизни. Пощупал пульс – не дышит. Мы с Андреем затащили его в нашу лодку. Потом я взял на буксир лодку Ольбрыха, и мы поплыли в сторону набережной, к базе. Встретили лодку МЧС, и я показал примерно, где произошло столкновение.”
Вот как все было, со слов свидетеля Попова. На берегу пострадавших встречала “Скорая”, которая всех и увезла. Приехала полиция, какой-то репортер.
Кстати, сегодня, ни один журналист из Вольска на процессе не присутствует, а сам процесс никак и никаким СМИ Вольска не освещается, несмотря на то, что дело громкое. Странно. Наложили некое табу, запретили, или, как часто бывает, местной прессе “посоветовали в это дело не вмешиваться”? Что же, это можно объяснить: огласка того, как “расследовали” это уголовное дело, как следователи опускали один за другим, “концы в воду”, не нужна кое-кому в правоохранительных структурах этого провинциального городка.
Но вернемся снова к опросу свидетеля Попова.
На вопрос гособвинителя, что Попов видел в лодке, Попов ответил : “Куртка, одеяло, вещи, рыболовная сетка”.
На вопрос гособвинителя, горели ли на лодке “Прогресс-4″ ходовые огни, Попов ответил: “Не было вообще”.
Но при этом, вопрос о том, шел ли Ольбрых по судовому ходу, гособвинитель не посчитал нужным задавать. Все верно: это разрушает концепцию гособвинения! Зачем задавать такие вопросы!
Однако, вопрос о том, что Ольбрых шел именно по судовому ходу, по этой “главной речной дороге”, один из ключевых в этом деле.
Поэтому первый вопрос защиты был, как раз, об этом: “Каким образом вы определили, что лодка Ольбрых идет по судовому ходу?” Попов ответил : “Я шел за ним, на буй, левее от него… Ольбрых шел по кромке судового хода, я на 5-7 метров левее на расстоянии 100-150 метров от него”.
Другой вопрос защиты прозвучал так: “Ольбрыха невозможно было не заметить?”. Попов ответил, что на лодке Ольбрыха были “огромные огни”.
На вопрос защиты о том, почему он не заметил идущее судно под углом 90 градусов к лодке Ольбрых, Попов ответил, потому что его не было видно, оно шло без огней. А вот, если бы огни были, то в любом случае заметил бы. Уточняя место столкновения, и отвечая на вопрос защиты: “В 20-30 метрах от буя произошло столкновение, на кромке судового хода?”, Попов ответил: “Да”.
Адвокаты Ольбрых обратили внимание суда и на некоторые противоречия в показаниях свидетеля Попова.
В протоколе допроса в качестве свидетеля, не были отражены сведения о ручке газа на лодке “Прогресс-4″ и о сетях. Свидетель Попов пояснил по этому поводу, что в день допроса все происходило в спешке, и видимо, поэтому, следователь Сюсин сказал: “Это не существенно сейчас, и что если я считаю, что об этом надо сказать, то я могу об этом заявить в суде”.
Супруга Попова Наталья, которая сидела в лодке с двухлетней дочерью, рассказала в суде, что никаких лодок справа, кроме идущей впереди лодки Ольбрыха не видела. Но даже если предположить, что лодка “Прогресс-4″ шла вся в огнях, что это меняет? Ничего, потому что “Прогресс-4″ обязан был пропустить лодку Ольбрых, и только потом, должен был обойти лодку Попова по корме. Такие правила. Но получилось, то, что получилось: никто и ничего не видел, никакой лодки: ни пассажиры с лодки Ольбрых, ни управлявший лодкой Попов и его супруга Наталья.
Погибших четверо, а потерпевших трое. Почему?
Этот вопрос надо задавать органам опеки администрации Вольского района. Полагаем, такие вопросы еще впереди. Свидетель Терехина Наталья – гражданская супруга погибшего 25-летнего Ивана Ткачева. Они познакомились с ним по социальным сетям, понравились друг другу, и Иван приехал в Вольск из Архангельской области. Стали жить вместе. Ивану понравилось в Вольске.
Он подружился с семьей Ольбрых, и относился к Ольбрыху, как к отцу, так как был сирота. Наталья- это родная сестра супруги Ольбрыха, поэтому Иван часто бывал в этой семье, общались. Трагедия 2 августа все перечеркнула. Давая показания в суде, Наталья Терехина все время плакала : ” Я потеряла любимого человека”.
Ее допрос в качестве свидетеля постоянно комментировали потерпевшие другой стороны, делали ехидные комментарии, типа “Какая бедненькая…”. Судья Дмитриев вынужден был даже сделать замечание : “Здесь вам не цирк”.
Это поразительно, но ситуацию представляют так, что огромное горе постигло только родственников погибших в Прогрессе-4″, но при этом, как-то, вообще игнорируется тот факт, что погиб еще и пассажир с лодки Ольбрых, в результате того столкновения: молодой парень Иван Ткачев. Сначала Терехина была по делу потерпевшей. И она в качестве потерпевшей, расписывалась на протоколе осмотра и экспертизы лодки, который ей давал подписывать следователь Сюсин. Но потом ее превратили из потерпевшей в простого свидетеля: ей пришло письмо от следователя Сюсина, который сообщал, что она исключена из лиц, проходящих по делу в качестве потерпевшей. Поусердствовала тут и администрация района: предоставила какие-то документы, свидетельствовавшие о том, что Ткачев сирота, а значит, у него нет и не может быть никаких родственников.
Однако, в судебном заседании выяснилось, что это далеко не так. В Архангельской области, в Онежском районе, в деревне Малая Машутка проживает родная бабушка Ткачева- Прокопьева Лидия Ивановна. О чем и сообщила суду свидетель и гражданская супруга погибшего Ткачева. Судья приобщил все данные о проживающей бабушке, и будут сделаны соответствующие запросы.
Так что, скорее всего, в этом деле появится потерпевшая, что коренным образом изменит ход рассмотрения этого уголовного дела. Интересная была и реакция представителя администрации.Когда объявили перерыв в судебном заседании, и все начали выходить из зала, она сообщила родственникам погибших на “Прогрессе-4″: “Да какие они потерпевшие? Бабушка это не близкий родственник, а она кто? Гражданская жена!”. Видимо, представителю администрации все понятно в этом деле, как и гособвинителю?
Далее, в судебном заседании 14 июня, гособвинитель примерно полчаса исследовал доказательства и зачитывал документы. Излишне, говорить, что гособвинителю в этом деле все понятно: виноват Ольбрых, и это он, двигавшийся по судовому ходу на своей лодке, то есть, по “главной дороге”, должен был уступить дорогу, выскочившей из темноты лодке “Прогресс-4″ да, еще и без огней!
Молчание следователя Сюсина
Этого уголовного дела могло бы и не быть, поступи следователь Сюсин по Закону. Почему он пошел на явное нарушение Закона, и, по сути, стал соучастником преступления, которое, как мы полагаем, совершила коллега следователя Сюсина, следователь Рындина?
А случилось следующее: следователь Рындина провела первичный осмотр происшествия, составила протокол, опросила свидетелей. Этот протокол каким-то странным образом исчез из дела. Или не появлялся. А может быть, Рындина его спрятала. Затем, она дала разрешение родственникам погибших забрать с базы главное вещественное доказательство по уголовному делу – “Прогресс-4″.
Родственники забрали лодку, и в частном гараже Мурыгина тихо и спокойно убрали все, что там было и снаружи, и внутри. Только после этого, лодку отвозят на территорию штрафстоянки в отдел местной полиции. И уже далее, этот скелет лодки фигурирует, как основное вещественное доказательство в уголовном деле, которое начинает вести уже другой следователь- Сюсин.
И именно следователь следственного отдела Вольска СУ по Саратовской области СК РФ Сюсин принял к дальнейшему производству это насквозь фальсифицированное уголовное дело. Более того, именно следователь Сюсин привлек в качестве специалиста свидетеля Автодеева, для проведения технической экспертизы по исследованию состоянии лодки “Прогресс-4″.
Во- первых, что там можно было “исследовать”, когда лодку уже привели в “порядок”, и в гараже, возможно, могли убрать все улики.
Во-вторых, по Закону следователь Сюсин не имел права привлекать свидетеля Автодеева в качестве эксперта, на что обратили внимание представители защиты подсудимого в суде, и написали соответствующее заявление в прокуратуру и следственный комитет.
Что обо всем говорит в суде сам следователь Сюсин? Если коротко, то в суде он говорил одну и ту же фразу: “Я не помню”. Очень удобный ответ.
Ну, не помнит человек, какие к нему претензии? Но это допустимо, и вполне возможно, в случае, если это обычный и простой человек, который не обременен ответственной государственной должностью, как следователь Сюсин. Следователь Сюсин должен все запоминать и помнить, и его к этому должность обязывает. Иначе, если он ничего не помнит, кто он после этого?
Можно ли назвать его профессиональным следователем? Если он не помнит деталей уголовных дел, которые он расследовал, то это может говорить только об одном: о его невысоком профессиональном уровне.
Вот что рассказывал в суде Сюсин в качестве свидетеля по поводу того, как он привлекал Автодеева свидетеля в качестве специалиста, по поводу того, как остов лодки принял за основное вещественное доказательство. Сначала он, как говорят в народе, “бычился”, и вопросы защиты принимал в штыки. Например, на вопрос о том, допрашивал ли он в качестве свидетеля Автодеева, и действительно ли, протокол допроса от 21 августа подписан Автодеевым, свидетель Сюсин ответил: ” Я не буду отвечать на этот вопрос”.Однако, видимо, вспомнив, что он находится не у себя в кабинете и не на очередном допросе, а в суде, он стал отвечать иначе, но почти на каждый вопрос защиты следовал ответ : ” Я не помню”.
Вот, например, диалог стороны защиты и следователя Сюсина.
Вопрос защиты: “Сообщал ли Вам Автодеев, что осмотр места происшествия был в ночь со 2 на 3 августа?”
Сюсин: “У меня столько дел в производстве…Уже не помню, что он мне сообщал. Если факт был, значит и осмотр был”. Вопрос защиты: “Сообщал ли Вам Автодеев о расположении места органов управления лодкой “Прогресс-4″?
Сюсин: “Как в протоколе записано, так и есть. Я не помню, я успел за это время уже должность поменять. Что человек говорит, то я и печатаю”.
Вопрос защиты: “Следователь Рындина, когда передавала вам дело, лодка была с мотором, вещами, или вам уже передали остов лодки?”
Сюсин: “Когда встал вопрос, я позвонил потерпевшим и спросил, кто разрешил снять оборудование с лодки. Ответили, что разрешил следственный комитет, Рындина. Мне передали уголовное дело – если осмотр был. Разрешала она, или нет, я не знаю, я был в Краснодарском крае”.
Вопрос защиты: ” Вы фото осматривали места происшествия от 1 декабря? Фото 121, 122…131? В таком виде была передана лодка?”
Следователь Сюсин : “Да”. Вопрос защиты: “Первоначальный вид лодки вы не пытались восстановить, или выяснить, где все вещи и оборудование с лодки?”
Сюсин: “Все было изъято самовольно, и никто бумаг не передавал” Вопрос защиты: “Вы признавали по уголовному делу Терехину потерпевшей?”
Сюсин: “Не помню”
Вопрос защиты: “Терехина сообщала вам о близких родственниках погибшего?”
Сюсин: ” Не помню”
Вопрос защиты: ” Свидетель Автодеев сказал в суде о сетях, а в протоколе допроса таких сведений нет. Почему?”
Сюсин: “В судебном заседании пояснил, а мне нет”.
Вопрос защиты: “Вы привлекали свидетеля Автодеева в качестве специалиста?”
Сюсин: “Совершенно верно, так точно. Так положено по УПК – привлекать для проведения экспертизы лицо, обладающее специальными знаниями”.
Вот такие ответы следователя. Весьма “исчерпывающие”. Любопытно и отношение Сюсина к этому уголовному делу. Он, похоже, это уголовное дело воспринимает, как некое “чужое дело”, а именно – “дело Рындиной”, а не как уголовное дело, которое ему поручили всесторонне и объективно расследовать.
Такой вывод следует из его ответа в суде. Отвечая на вопрос защиты, “не пытался ли он установить, как лодка “Прогресс-4″ оказалась в полутора километрах от места первичного осмотра в частном гараже”, следователь Сюсин ответил: “Я узнал от родственников. Я в чужие дела не вмешиваюсь”. Нужны ли какие-либо комментарии к этим словам следователя?
Однако, и следователь Сюсин, и гособвинитель, и другие лица, причастные к этому делу, чувствуют себя пока относительно спокойно. Возможно, они уверены, что все будет как бывало всегда? Им, видимо, все еще кажется, что они являются частью большой и прочно-порочной СИСТЕМЫ?
Но события последних дней, когда один за другим в Саратовской области начались аресты высокопоставленных сотрудников прокуратуры, свидетельствует как раз о том, что СИСТЕМА, которую ОНИ все выстроили, начала давать сбой и разваливается на глазах, сразу после ухода прокурора области Степанова.
Процесс пошел: начинают “вышибать” тех, на ком эта система порочным образом держалась, и кто создавал ее, как говорится, “под себя”.
Что относительно Вольска, то здесь никогда не было и в помине никакой СИСТЕМЫ, а был бардак, в основе которого- вседозволенность, круговая порука и безнаказанность.
Как видно из нашей истории, уголовные дела в Вольске могут “шить”, даже после исчезновения, с ведома следователя главного вещественного доказательства!
Они уверены, что кругом, свои люди: и гособвинитель прикроет, и судья поможет, и прокуратура промолчит…
Что будет на этот раз?
Кто промолчит, кто прикроет, кто поможет?
(Продолжение следует)