По дороге разочарований, или До 2016 и старше на десять лет

Номер журнала: №11-12(199), ноябрь-декабрь 2016 г.

Автор: Антон Морван

21/12/2016 14:14Пару лет назад мы публиковали в журнале «ОМ» исторический обзор «Юбилей саратовского коллапсеца» о 10-летии 2004 года — последних полных 12-ти месяцах губернаторства Дмитрия Аяцкова, назревших к тому времени кризисных явлениях в губернии, политических движухах как против первого лица региона, так и за. На этот раз вспоминаем год 2006-й — первый год губернаторства Павла Ипатова, год надежд, наива, тревог и раздрая, обернувшегося в камень на шее области. Во многом события 10-летней давности отражали федеральные тенденции по «сосредотачиванию» страны — победа пресловутой «стабильности» стала возможна не только с помощью внешнеэкономических факторов в виде растущих, как на дрожжах, цен за баррель. Обратной стороной нефтегазового гламура образца 2006 года были непопулярные инициативы, подковёрная борьба и поступательное, начатое ещё в 1999-м, закручивание гаек.
Эти процессы в региональном разрезе должны хорошо помнить журналисты из тех, кто десять лет назад разбирался в раскладах и был, что называется, в теме. Для многих ударом стало не только убийство 7 октября 2006 года журналиста «Новой газеты» Анны Политковской, но и местные тренды по медленному убийству журналистики как таковой, против чего профессиональное сообщество не только бурчало по курилкам и ньюс-румам, но и выходило на уличные акции в защиту свободы слова. Своего рода апогеем несогласия местных медийщиков стала манифестация саратовских журналистов у телецентра «Останкино» спустя неделю после убийства Политковской. Акцию сегодня можно смело называть «митингом обречённых». Причины, заставившие взбунтоваться сразу несколько саратовских редакций, по сравнению с нынешними временами кажутся типовыми и в каком-то смысле даже вегетарианскими, но тогда попытки заткнуть журналистам рты ещё воспринимались чем-то запредельным на фоне укрепляющейся «вертикали власти».

Заслонённая демократия
С 15 по 17 июля 2006 года в Петербурге состоялся саммит «Большой восьмёрки», на котором «лидеры международного сообщества» решали глобальные вопросы мировой торговли и экономики. Саммит должен был показать, что наша страна готова наравне с «зарубежными партнёрами» делить мировой пирог и «цивилизованно» извлекать из него прибыли. Но политику мировых держав, к числу которых и сегодня относится Россия (а уж 10 лет назад, когда не было трений вокруг Украины и Ближнего Востока и «большая восьмёрка» не сдулась до «семёрки»,— тем более), критикуют представители неоколоний и левых движений как в Третьем, так и в Первом мире. На Западе истеблишмент уже давно привык к «антиглобалистским» протестам против «встреч в верхах». Протестные настроения там во многом инсталлированы в мейнстрим в виде розовых «антикапиталистических партий», социальных и экологических движений, молодёжных субкультур etc, а если не «переварены», то разного рода «возмутители спокойствия» спокойно себе «акционируют», занимая свою нишу в обществе спектакля. «У нас» вершители углеводородной стихии и судеб страны по старой застойной традиции не могли и не могут позволить расцвесть ста цветам на сером пустыре консервативного консенсуса, предлагаемого населению в обмен на относительную стабильность (закончившуюся с падением цен на нефть в 2016-м).
На практике это вылилось в зачистки немногих несогласных с текущей политикой «партии и правительства», которые вознамерились на западный лад устроить в Питере контрсаммит против встречи «Большой восьмёрки». Хоть в конечном итоге «антиглобалистское» мероприятие в северной столице и удалось провести под маркой «Российского социального форума», добралась до него скромная часть активистов из разных уголков России. По данным правозащитников, всего по России из 2 000 потенциальных участников форума до места не доехали около 600 человек.
А всё потому, что силовые органы, обкатав практику зачисток на Северном Кавказе и в одночасье изнасилованном в 2004-м городе Благовещенске, в июне-июле 2006 года провели успешную общероссийскую спецоперацию «Заслон», в ходе которой были задержаны сотни активистов по всей стране, вознамерившихся двинуться в сторону Петербурга. С поездов и автобусов тогда снимали и молодых леваков, и зрелых экологов, и умеренных социал-демократов и экспрессивных сторонников Эдуарда Лимонова, и анархистов с чегеваристами, а также хиппи с панками… Весь разношерстный спектр «политических маргиналов» России летом 2006 года, по сути, прошел сквозь сито полицейских облав, превентивных задержаний, провокаций и бесед в региональных УБОПах, которые ещё не успели переименовать в Центры противодействия экстремизму, но, так или иначе, с начала нулевых выполняющие функции политической полиции, а не структур по борьбе с реальным криминалом.
Саратов также не остался в стороне: были и задержания, и приглашения на «беседы» с угрозами задержаний в случае, если активисты задумают выбраться за пределы Саратова, и противозаконное дактилоскопирование «несогласных». Позволим себе остановиться на некоторых наиболее резонансных событиях того горячего полицейского лета. 6 июля к активисту студенческого профсоюза «Студенческая оборона» Александру Игнатюку в дом ворвались сотрудники уголовного розыска и насильственно доставили парня в Кировское РОВД. Александр лишь успел сообщить по мобильнику своему товарищу, что его забрали. Не проведя никаких следственно-оперативных действий, сотрудники уголовного розыска неоднократно подсовывали парню подписать какие-то бумажки и угрожали физической расправой. Ничего не добившись, его оставили ночевать в обезьяннике, а уже утром 7-го июля повезли в Кировский суд, где, собственно, «обвиняемый» и узнал, в чём его обвиняют. Неуверенные в себе милиционеры пытались заявлять в суде, что задержанный нецензурно их оскорблял. Удалившись в совещательную комнату, мировой судья так и не вынес ни оправдательного, ни обвинительного заключения. Парня обратно отвезли в КПЗ Кировского РОВД, где он провёл ещё несколько часов, после чего с ним вызвался «побеседовать» один из сотрудников участка. Взяв расписку, что он не едет в Питер до 15 июля 2006 года, его отпустили. А студента технического университета, 18-летнего Дмитрия Ватрушкина, активиста Народного Фронта Саратовской области, сняли с поезда Астрахань-Санкт-Петербург сотрудники транспортной милиции. В участке его посадили в клетку и показали некую бумажку, согласно которой Дмитрий якобы с января находится в федеральном розыске. Через несколько часов Ватрушкина отправили в областной УБОП, где с ним пообщался начальник учреждения г-н Чекулаев (впоследствии — чиновник саратовской мэрии, известный тем, что его подчинённые мастерски и под разными соусами умудрялись не согласовывать публичные мероприятия оппозиционерам). Взяв расписку, что «неблагонадёжный» во время саммита в Питере не будет совершать противоправных действий, его отправили на свободу. Но на поезд Ватрушкин так и не успел…
В тот период досталось не только условным «радикалам», но и вполне себе «респектабельным» политикам, вроде будущего министра экономического развития Саратовской области, а десять лет назад — одному из лидеров реготделения прокремлёвской партии «Родина» и депутату облдумы Владимиру Пожарову.
Вот как этот эпизод описывала газета «Богатей» в номере от 20 июля 2006 года:
«Депутат областной думы, председатель Саратовского регионального отделения партии «Родина» Владимир Пожаров попал под подозрение спецслужб в леворадикализме и экстремизме.
Как рассказал корреспонденту «Богатея» сам Пожаров, приехав 10 июля в Москву с рабочим визитом в исполком «Родины», он был задержан на Павелецком вокзале нарядом милиции и препровожден в отделение для выяснения цели его приезда в российскую столицу и дальнейшего пути следования.
Выяснилось, что, по имеющейся в милиции вокзала информации из управления ФСБ по Саратовской области, Пожаров подозревался в намерении посетить Санкт-Петербург в дни саммита «Большой восьмерки». При этом правоохранительным органам Москвы лидер регионального отделения «Родины» был охарактеризован как лицо леворадикальной направленности, в связи с чем его задержание в Москве объяснялось необходимостью обеспечения безопасности глав восьми держав в Санкт-Петербурге. После выяснения должностного статуса и истинных целей поездки в Москву Пожаров был освобожден из-под стражи.
Сам Пожаров рассматривает произошедшее с ним как нарушение своих гражданских и конституционных прав, поскольку свобода перемещения по территории страны является неотъемлемым правом любого законопослушного гражданина России. В представлении УФСБ РФ по Саратовской области Пожаров безо всяких законных оснований попал под подозрение в леворадикализме и экстремизме, хотя является членом официально зарегистрированной второй по численности партии, имеющей в Госдуме РФ собственную фракцию».

Экстрим для «экстремистов»
В списках экстремистов оказался и известный саратовский журналист, главред газеты «Богатей» Александр Свешников. Вот что об этом писал его коллега Александр Крутов:
«С начала июля Александр Георгиевич стал замечать какое-то нездоровое внимание представителей неизвестных спецслужб к месту своего проживания. На протяжении последних двух недель соседей Свешникова по подъезду посещали и опрашивали различные люди, представлявшиеся то сотрудниками милиции, то работниками миграционной службы. Однако все опросы визитеров почему-то вертелись вокруг одной темы: кто проживает в квартире Свешниковых и соседней квартире на том же этаже. Наконец, 12 июля квартиру Свешниковых посетил участковый милиционер. Самого Александра Георгиевича в этот момент дома не было. А потому участковый поинтересовался у домочадцев, проживает ли в настоящее время глава семьи по данному адресу. Получив утвердительный ответ, милиционер удалился.
Этот визит удивил журналиста, который утром 13 июля разыскал участкового и задал ему вопрос о причинах интереса милиции к его персоне. На этот вопрос участковый ответить не смог и переадресовал журналиста к начальнику милиции общественной безопасности Ленинского РОВД Саратова.
Здесь Александра Свешникова встретили очень радушно и без обиняков объявили, что его фамилия с указанием, что он является журналистом газеты «Богатей», включена в региональный список лиц леворадикальной и экстремистской направленности, заподозренных в намерении поехать в Санкт-Петербург для участия в «антисаммите» (Российском социальном форуме). В подтверждение Свешникову был продемонстрирован документ за подписью начальника милиции общественной безопасности ГУВД Саратова полковника Язикова, в котором со ссылкой на информацию из ГУВД и УФСБ по Саратовской области содержался перечень экстремистских организаций и лиц.
Примечательно, что в этом «черном списке», помимо молодежных леворадикальных организаций, фигурировали и вполне легальные, официально зарегистрированные политические партии, представленные в Государственной думе: КПРФ и «Родина». В числе экстремистов в «списке Язикова», кроме своей фамилии, Свешников заметил имена депутатов областной думы Владимира Пожарова и Вячеслава Мальцева, помощника депутата Игоря Кармишина, председателя региональной организации трезвости и здоровья Натальи Корольковой и известной активистки экологического движения Саратовской области Ольги Пицуновой».
На фоне самоотверженного поиска «экстремистов» была умело реформирована законодательная база. Хотя в те времена Госдума ещё не имела народного названия «взбесившийся принтер», уже в 2006 году она приняла поправки в печально известный федеральный закон №114 «О противодействии экстремистской деятельности», существенно ограничивающий работу СМИ. В частности, поправки расширили понятие «экстремистской деятельности», признаками которой стала публичная «клевета в отношении госчиновника при исполнении им своих должностных обязанностей». «Клевета в отношении должностного лица также признаётся экстремистской деятельностью, если он обвиняется в совершении деяния, которое содержит признаки экстремизма, либо в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Факт клеветы в отношении должностного лица должен установить суд»,— отмечалось в поправках.
Кроме того, экстремизмом с 2006 года стало признаваться «воспрепятствование законной деятельности органов госвласти, избирательных комиссий, а также деятельности должностных лиц этих органов». Под экстремистские статьи УК также подпадали «изготовление печатных, аудио, визуальных и иных материалов, предназначенных для публичного использования в случае, если в них содержатся экстремистские призывы».
«Обвинение чиновника в коррупции — это все-таки не экстремизм. Но, учитывая чрезвычайную широту самого понятия «экстремизм», этот пункт все равно остается достаточно опасным. Так, обвинение государственного деятеля в «присвоении властных полномочий», скажем, путем фальсификации выборов, должно рассматриваться как клевета, сопряженная с обвинением в экстремизме. Правда, в суде должно быть доказано, что обвинявший этого деятеля не просто ошибался, но заведомо лгал»,— прокомментировал поправки директор аналитического центра «Сова» Александр Верховский, говоря о том, что при рассмотрении в третьем чтении поправок из них был изъят драконовский пункт о клевете на государственных деятелей как новой разновидности экстремизма (он был сокращен до клеветы, сопряженной с обвинением чиновников и депутатов в экстремизме же, но при этом клевета должна быть доказана в суде).
А вот на что 10 лет назад обращал внимание секретарь Союза журналистов России Михаил Федотов:
«Самые опасные изменения в закон с точки зрения судьбы свободы слова были внесены не в 2006 году, а в 2002-м, когда появился сам закон о противодействии экстремизму, в котором содержится смертоносный яд для свободы СМИ. И уже тогда, когда этот закон был только подписан президентом, наиболее горячие головы из прокуратуры (которая получила широкие возможности закрывать СМИ без предупреждения) решили, что настало время задавить любые свободные СМИ. Но, видимо, им была дана сверху команда «отбой». Потому что массированного наступления на свободную прессу не было.
Отсюда вывод: сами по себе инструменты подавления готовы, и готовы давно, но политической воли, чтобы применить эти инструменты в массовом порядке, пока нет. Хотя нет никаких проблем с тем, чтобы законным образом позакрывать все свободные СМИ. Посмотрите, например, восьмую статью закона о противодействии экстремизму.
Сейчас произошло только то, что расширили понятие экстремизма. Если раньше этой дубинкой могли размахивать на 280 градусов, то теперь на 320 — приблизительно одно и то же. Опасность нынешних поправок только в том, что они создали базу для изменения Уголовного кодекса. Например, в законе об экстремизме есть упоминание о клевете в отношении чиновника, но нет такой статьи в УК. Пока она не появится, эта норма закона об экстремизме работать не сможет. Поэтому сейчас законодатели будут предлагать включить в УК соответствующую статью. И тогда уже все будет готово к тому, чтобы размахивать этой дубиной на все 360 градусов».
К счастью, в направлении, о котором говорил Федотов, законодатели не пошли, но расширением блока «политических» статей УК после массовых протестов зимы 2011-2012 годов переплюнули самые апокалиптичные ожидания десятилетней давности, поставив СМИ в узкие рамки самоцензуры и «политической целесообразности».

«Утиная охота» на недосвободу слова
Руководствуясь силой закона и негласных распоряжений силовых ведомств, а то и просто «духом времени», власти даровали себе одну за другой дубинки для расправы с теми, кто имел возможности информировать о злоупотреблениях вершителей судеб и подвергать сомнению их status quo. И было бы большой ошибкой думать, что этой дубинкой не стали пользоваться в нашем регионе. Пока силовики «профилактировали» саратовских оппозиционеров в преддверии саммита «Большой восьмёрки», местные партбонзы делали примерно то же с саратовской, на тот момент ещё разношёрстной, прессой. Но и пресса не оставалась в долгу.
22 июня 2006 года на площади Столыпина журналисты более 30 изданий провели митинг протеста против попыток ограничить свободу слова. Поводом для акции стал иск «Единой России» к газете «Саратовский репортер», опубликовавшей критическую статью о партии власти. Днями ранее Волжский районный суд Саратова начал рассмотрение иска «ЕР» к редакции газеты о защите чести, достоинства и деловой репутации. Недовольство единороссов вызвала статья «Приватизация власти», вышедшая в январском номере газеты, в которой автор текста и одновременно главред издания Сергей Михайлов назвал партию власти в регионе «партией карьеристов, лизоблюдов и приспособленцев».
Как сообщали «Новые известия», при обсуждении возможности «мирового соглашения» сторона истца согласилась отказаться от материальной компенсации, если редакция «Саратовского репортера» обязуется до конца года не публиковать о деятельности партии критических материалов. Позже выяснилось, что такое требование якобы выдвинул видный член партии и заслуженный юрист Александр Ландо, который и стал автором иска.
К слову нынешний глава саратовской ОПы, чьи действия сегодня вызывают разве что усталую иронию, десять лет назад был своего рода меченосцем «нового курса», карающим не только журналистов. «В 2006 году Александр Соломонович сумел посудиться с правительством области и губернатором Ипатовым, попытавшимися досрочно расторгнуть договор и вернуть в бюджет льготную ссуду в размере 188 тысяч рублей, выделенную Ландо еще в бытность прежнего губернатора Дмитрия Аяцкова. А затем подать в суд и выиграть дело о защите чести и достоинства против двух СМИ — еженедельника «Время» и электронной газеты «Саратовинформ». Вина этих изданий заключалась в том, что они недостаточно корректно освещали процесс по досрочному расторжению договора о ссуде и недостаточно почтительно отзывались в этой связи о Ландо»,— рассказывает журналист Александр Крутов.
После того как стало известно об иске Ландо к Сергею Михайлову и последующем условии его отзыва, главные редакторы и представители ряда саратовских изданий выступили с открытым заявлением. В документе отмечалось, что в Саратовской области «создается опасный прецедент, который является реальной угрозой для важнейшего завоевания современной России — свободы слова. Считаем, что подобные требования незаконны и противоречат Конституции РФ и Закону о СМИ. Ситуация усугубляется тем, что данные требования по ограничению свободы слова исходят не от экстремистских организаций или радикальных объединений антидемократического, антипрезидентского толка, а от организации, именующей себя «партией власти».
Несмотря на то, что вышепроцитированный текст довольно сервильный (если не сказать — лоялистский), сегодня достаточно сложно представить, чтобы подобного рода обращения подписывали десятки руководителей СМИ в одном регионе. Такую ситуацию можно объяснить тем, что в Саратовской области ещё существовал раскол правящей бюрократии, и сквозь трещины в континууме региональной «элиты» просачивалось куда больше вольностей (о свободах не говорим), нежели теперь — с превращением области в тихое болото с теневым всевластием строительного лобби 2010-х.
Десять лет назад номенклатурные флюгеры хорошо понимали, куда дует ветер. Именно поэтому они не побоялись открыто выступить против журналистов в духе набирающих моду «нашистских» провокаций. Так, на митинге 22 июня 2006 года против саратовских журналистов выступили местные молодогвардейцы со знаменитым селезнем под маркой газетной утки, давшей путёвку в жизнь таким видным «эффективным менеджерам», как будущий глава банно-прачечного хозяйства Саратова, а ныне депутат облдумы Сергей Нестеров и теперь уже бывший вице-губернатор, слетевший на «ссыльную» должность главы администрации Петровского района, Денис Фадеев.
Помимо накатов на «Саратовский репортёр», в 2006 году по явно политическим причинам дважды (сначала на телеканале ТВЦ, затем на ГТРК) была закрыта аналитическая программа «Общественное мнение»; региональное управление «Почты России», до недавнего времени руководимое депутатом гордумы от «ЕР» Анатолием Серебряковым, решило «внезапно» поднять тарифы для газеты «Саратовские вести» (к тому времени это издание уже потеряло статус официального, какое у «СВ» было во времена Дмитрия Аяцкова).
Определённую, весьма ожидаемую, надо сказать, роль в этой истории сыграло и саратовское отделение Союза журналистов России, как сегодня, так и 10 лет назад возглавляемое Лидией Николаевной Златогорской. Казалось бы, профессиональное объединение должно было встать на защиту преследуемой прессы, но как бы не так… «Саратовский Союз журналистов во главе с Лидией Златогорской вместо защиты свободы слова и поддержки журналистов участвует в кампаниях представителей власти и «ЕР» по травле неугодных СМИ. Беспринципная, предательская позиция Лидии Златогорской по отношению к журналистам дискредитирует сам институт Союза журналистов. Это и показания Златогорской, когда на судебном процессе она выступала против журналиста Колобродова на стороне тогда всесильного мэра Аксененко; это и игнорирование факта скандального увольнения Салимжана Гайсина с поста главного редактора газеты Воскресенского района; это и невмешательство в сложный для газеты «Балашовская правда» период, когда редакцию хотели выкинуть на улицу; это и открытое письмо на сайте регионального Союза журналистов, в котором Златогорская, выступая на стороне «ЕР», поливает грязью имя старейшего члена Союза журналистов Сергея Михайлова и занимается критиканством журналистского пикета в защиту свободы слова»,— говорилось в заявлении главных редакторов саратовских СМИ 10 лет назад.
Все эти мотивы и побудили саратовских журналистов из более двух десятков разных изданий устроить «праздник непослушания» в Москве 13 октября 2006 года.
По приезду из столицы в Саратове журналистский десант принял участие в траурном митинге памяти Анны Политковской, в котором участвовала и Лидия Златогорская. Как отмечали коллеги, её выступление звучало несколько фальшиво. Примерно так же, наверное, как сегодня выглядят дежурные речи о «гражданском обществе», «свободе слова» и прочих риторических и ничего не значащих «побрякушках» из уст официальных общественников, чьё основное призвание — имитировать активную поддержку любых начинаний «верхов» от имени «низов».
Вокруг журналистских движений конца 2006 года, впрочем, существовал ореол «надуманности»: противоположная сторона из числа единороссов с Советской, 10 говорила (и, надо сказать, небезосновательно), что, дескать, взбунтовавшиеся медийщики ведомы определёнными силами, заинтересованными не столько в свободе слова, сколько в смене руководства партии власти в регионе. Имеющим в 2006 году место расколом правящей бюрократии не могли не воспользоваться её отдельные группы: одни говорили про «надуманность», другие пользовались борьбой за свободу слова исключительно в своих узкокорыстных и сиюминутных интересах. Ведь в первый полный год губернаторства Павла Ипатова между его сторонниками и представителями партии власти назревал существенный конфликт, через прорыв которого на политический Олимп нашего региона вышла целая когорта не самых приятных деятелей как из официозной власти, так и теневых хозяев региона. Но наличие гнойника внутриэлитных конфликтов и использование противоборствующими сторонами благих начинаний в неблаговидных целях не отменяют необходимости демократии и свободы СМИ как её неотъемлемой части.
P.S. Мы вдоволь погуляли по дороге разочарований в виде десятка долгих лет пустоты: за это время было урезано множество прав и свобод, совершались нападения на журналистов, закрывались издания либо менялись их форматы и коллективы, общественная жизнь всё больше напоминает театр одних и тех же актёров, а политика свелась к неинтересному и предсказуемому спектаклю почивающего на лаврах официоза.
Политологи то и дело предрекают обострение «конфликтов элит», но мы хорошо помним, что это может привести к новому застою. И если этот скучный и порочный круг не будет разорван подлинной альтернативой нынешнему «консервативному консенсусу», мы вновь и вновь будем ловить себя за волосы, тщетно пытаясь не потонуть в болоте.