Мы, Зин, на грубость нарываемся

В чем главный плюс новогодних праздников? Они долгие. В чем их главный минус? Они долгие. Когда тебя ждет сверхкраткий отдых (ну день, ну два), ты собран, ты заранее настороже и не теряешь бдительности, как пограничник в наряде, или космонавт, которого ждут перегрузки, или пешеход, уползающий по льду от сосулек. Будни настают в плановом порядке и не застают нас врасплох. Но совсем другое дело, когда каникулы кажутся бесконечными. Ты привыкаешь к ним, ты расслабляешься. Отдых и безделье накатывают волнами и спокойно длятся, длятся, длятся… И вдруг… Хоп!

Думаю, вы понимаете, о чем я. О внезапности. Голова всё еще гудит, в глазах туман, салата еще осталось треть ведра, и в банке по инерции плавают соленые огурцы. Но календарь уже неумолим: пришли трудовые будни, отдыху конец. Значит, надо срочно начинать что-нибудь делать или по крайней мере изображать деловую активность. Тем более что голова гудит у всех вокруг тебя, включая начальство, и перед глазами плывет у всех (в том числе и у начальства). А значит, никто не станет вникать и разбираться в твоих посленовогодних новациях. Что главное в Год Петуха? Прокукарекать погромче, а когда придет пора оценить качество наступившего рассвета, авось всё забудется за давностью.

В этом году первое “ку-ка-ре-ку!” произвел минздрав. Сперва федеральное ведомство предложило – в рамках беспощадной борьбы с курильщиками – увеличивать их рабочий день на время перекуров и запретить продавать сигареты на кассе супермаркетов (пусть эти дымолюбы побегают по магазину, поищут, понервничают), а также запретить продавать сигареты всем, кто родился после 2014 года (пока это, конечно, ясельная мелочь, но лет через пятнадцать, глядишь, подрастут, бросятся к табачным киоскам, а им оттуда печально покажут шиш). Затем возбудилось областное медицинское начальство: саратовский минздрав решил в 2017 году побороться с грубиянами. И не вообще, а в собственных медицинских рядах.

Суть нововведения проста, как краткие названия ацетилсалициловой кислоты и фенолфталеина (то бишь аспирин и пурген). Отныне любой житель региона может запросто позвонить (написать – на бумаге, по мейлу или эсэмэсками) в областной минздрав, представиться, а затем пожаловаться на грубое обращение врача. После чего жалобщику будет гарантировано беспристрастное разбирательство и официальный ответ в течение 30 дней с момента подачи жалобы.

Прекрасная идея? Чудесная. Замечательная. Правда, возникают кое-какие вопросы. Например: а почему идею “обратной связи” граждан с медначальством выдвинули только сейчас? Неужто раньше граждане не имели права на жалобы? Быть может, минздрав раньше отказывался рассматривать претензии и только сейчас прозрел: грубость – нехорошо? Быть может, в здании министерства на ул. Железнодорожной, 72, раньше не было телефонной связи и не работал Интернет и их только что включили? Или, может, число грубостей в белых халатах прежде было незначительно, в рамках статистической погрешности, и только к концу 2016 года вдруг резко возросло? И с чем связан феномен внезапного огрубления? С антициклоном? С пятнами на солнце? С происками ЦРУ?

Вопросы остаются без ответов. Рискну предположить, что начатую под новогодней елочкой антигрубиянную кампанию местного министерства здравоохранения никто, в общем, не рассчитывал проводить всерьез. Все надеялись, что громкая инициатива тихо схлопнется уже через несколько дней, во время которых будут выявлены не очень вопиющие случаи – подходящие для нового годового отчета, но недостаточные для потрясения министерских основ и перезакладки краеугольных камней. Волки окажутся относительно целы, овцы сравнительно сыты, а инициаторы будут поощрены. Но! Если верить поэту Джону Донну, областной минздрав – не одинокий остров в океане, а составная часть единого властного организма под общим названием правительство Саратовской области. А если так, остальным частям тоже надлежит реагировать синхронно. Разве может быть, чтобы ухо, глаз и селезенка, например, вступили в борьбу с грубостью, а руки, шея, пупок и прочие члены и органы эту борьбу проигнорировали?

Разумеется, нет. Значит, что надо делать? Либо быстрее отменять облминздравовскую инициативу и изображать, что ее никогда не было, либо внедрять по всем ветвям местной исполнительной власти. Но поскольку зубную пасту уже растиражированной новости не затолкать обратно в тюбик, выбирать, похоже, придется второе.

Представляю себе посленовогодний переполох, например, в областном минобразе. По коридорам бегают взмыленные референты, суетятся замы, а министр Епифанова сидит в своем кабинете, обхватив голову руками и плохо думает о коллегах из минздрава, учинивших этот коллективный геморрой. Как вообще определить, где кончаются вековые школьные традиции и начинаются грубости? Допустим, Марь-Иванна назвала школьника тупицей и дебилом, и что теперь? Она еще суровый-справедливый педагог с полувековым стажем или уже грубиянка? И на чьи сигналы минобразу теперь придется реагировать – самих карапузов, способных послать СМС на министерский номер, или их неугомонных родителей? Как известно, грубость – не только крепкое слово, но и отсутствие деликатности. Чем выше поднимаешься по вертикали власти, тем реже это встречается. А что, если учителя, задетые за живое, начнут названивать по “горячей линии” министерства, наезжая на завучей, завучи – на директоров, а директора – на самого министра? Как справиться со всей этой безумной лавиной?

Тем временем в областном минкульте тоже, вероятно, обсуждают идею минздрава и, мягко говоря, без особой приязни. Жизнь груба. Качнувшись вправо, она качается влево, как во время шторма. Шедевры рождаются в муках. Режиссеры орут на актеров, актеры – на публику-дуру, жующую в зрительном зале, балетмейстеры – на балерин и т. д. Библиотекари скандалят с нерадивыми читателями, писатели – с критиками, дрессировщики – с цирковыми тюленями, а министерские чиновники – со всеми, кто нагло отказывается работать в таких условиях. И что ж теперь, пришла пора коллективных разборок и выяснения отношений? “Они называли меня желтой рыбой! – сигнализирует по телефону почетный работник культуры К. – А еще червяком, земляным червяком!”

Областное минспорта-туризма-молодежи в панике. Как добиться рекордов, не прибегая к сильным средствам (хотя бы словесным)? Как выгнать молодежь на сдачу ГТО? Как без грубого шантажа и угроз заманить туриста на осмотр Музея трудовой славы? Областной минфин в трансе. Раньше крепким словом можно было отбиться от наглецов, желающих денег, а теперь, выходит, главное оружие выбито из рук? Областной минстрой заранее подсчитывает убытки: без грубостей какая же “майна-вира”? Все начнут стучать друг на друга – и стройки застынут на десятилетия. Областной минсельхоз горстями ест успокоительное: всех крепких слов, которыми наши хлеборобы награждают свою технику хватит на несколько километров жалоб, и кто, спрашивается, будет пахать? Областной минтранс закрылся на переподготовку: требуется составить новый словарик, чтобы водители могли без грубостей реагировать на качество дорог (в словарике будут только названия цветов: “ромашковый асфальт”, “пионовая плитка”, “георгиновый гудрон” и пр.) А ГУВД по Саратовской области? Это ведь тоже часть властного организма, и там уже, наверное, закупают пластырь – заклеивать рты стражам порядка, чтобы те могли только корректно мычать на задержанных…

Представляю себе губернаторский кабинет уже через день-два после массового распространения почина областного минздрава. Все свободное пространство заполнено мешками с жалобами. Телефоны звонят без умолку. Смартфон тошнит эсэмэсками. Пищит интернет, переполненный мейлами. Валерий Васильевич сидит в своем кресле, на лице – страдание. Областной минздрав всех загнал в угол. Выразиться грубо хочется, но нельзя. Выразиться мягко можно, но слов нет. Как сказано у Шекспира, дальнейшее – молчание.

Источник: http://nversia.ru/rubric/view/id/9084