Обычное коррупционное преступление

"

Один из бригады адвокатов экс-главы Энгельсского МО Дмитрия Лобанова, находящегося в настоящее время под стражей, отбивая своего подзащитного от суда, заявил: «Он что бандит, кого-то убил, изнасиловал? Нет. Обычное коррупционное преступление. Человеку даже не вынесен приговор по этому делу». Понять адвоката можно, ведь его главной целью является вызволение своего подзащитного из “лап правосудия”, к тому же – это его работа. Но не кажется ли вам, что коррупция, однажды став “обычным преступлением”, не только повлечет за собой существенное смягчения меры наказания, но, в конце концов, перестанет быть преступлением тяжким?

Вокруг допустимости коррупции, как явления хотя и предосудительного, но все же неискоренимого, уже давно идут дискуссии. Разного рода коррупционеры и их защитники всячески пытаются убедить общество в том, что коррупция никак не связана с тяжкими видами преступления, например, с убийством или насилием. А раз так, то, быть может, стоит  установить какой-то порог взятки, не превысив который преступник, вправе рассчитывать на снисхождение, вплоть до освобождение прямо в зале суда.

Существуют и апологеты коррупции от экономики, которые считают, что не будь  в России такого масштабного мздоимства и лихоимства, отечественная экономика уже давно бы опустилась ниже того дна, на котором она ныне продолжает покоиться. Если их послушать, то коррупция – это та самая “смазка” экономического механизма, без которой он работать не будет в принципе. Им подпевают и те, кто говорит, что “берут везде”, в том числе и на Западе и на Востоке, просто там коррупция давно вошла в “цивилизованное русло”. Наиболее продвинутые апологеты коррупции в качестве примера приводят лоббизм. Разве лоббизм – это не цивилизованная форма коррупции, – говорят они. Неужели вы считаете, что лоббисты продвигают интересы тех или иных компаний руководствуясь альтруистическими побуждениями?

Мы, конечно, так не считаем, но до так называемой “цивилизованной коррупции”, пусть даже в форме лоббизма, нам еще очень далеко, хотя бы потому, что цивилизованный лоббизм действует не только в конкурентной среде, но и в среде, где работает система сдержек и противовесов.

Поскольку в России такая система, едва начав формироваться, была успешно разрушена, наша коррупция отличается от “цивилизованной”, как небо от земли.

Для того, чтобы коррупция не разъедала общество, как ржавчина, в таком обществе должен работать институт свободной прессы. Есть ли такой институт сегодня в России? Особенно на местах, в регионах. Пресса уже давно перестала быть независимой не только в провинции, где ей всегда было нелегко, но и в центре. Это хорошо видно на примере центральных каналов ТВ, которые делают все возможное, чтобы о вопиющий случаях коррупции не сообщать ни слова.

В Саратовской области этот институт уже давно покоится на кладбище, а те СМИ, которые еще пытаются “вякать”, никто не слышит или делает вид, что не слышит. Раз так, то мы не можем не только эффективно бороться с коррупцией, но и повсеместно сталкиваемся с утаиванием важной для общества информации.

Например, в Саратовской области через повальное банкротство предприятий малого и среднего бизнеса ускоренными темпами идет ликвидация производственного комплекса, но об этом никто не пишет. В Саратове снова растаяли дороги, но кто в этом повинен – мы не знаем и никогда не узнаем. Примеров тому масса.

Еще одним важнейшим институтом является независимый суд. О том, насколько независим суд в РФ сегодня знают, наверное, даже первоклассники. При этом суд нарушает один из основополагающих принципов справедливости и правосудия: никто не может быть судьей в своем деле. Это нисколько не останавливает судейское сообщество самому решать, кого назначать (утверждать) на должность в частности мировых судей, оценивать работу своих коллег по сообществу, рассматривать их персональные  дела и т.д.

Судебная система мало того, что перестала быть независимой, так еще и приобрела все признаки системы кастовой, наглухо закрытой и непроницаемой для какого-либо общественного контроля. С такой судебной системой борьбу с коррупцией можно уподобить борьбе пчел с медом.

Особенно пародийным выглядит утверждение на должность мировых судей со стороны депутатов местного законодательного собрания. За таких судей голосуют, как говорится, “не глядя”. При этом однажды утвердив мирового судью, депутаты заксобрания никакой ответственности не несут за те судебные ошибки, которые может допустить такой судья.

Третий институт – это система открытости информации и не только государственных и муниципальных органов власти, но и приватных  организаций. Гласная деятельность органов власти давно уже не является таковой. В разряд “секретной”, “полусекретной”, да и просто нежелательной информации вошли любые показатели, например, количество все тех же предприятий-банкротов, наименование подрядных организаций, особенно тех, кто занимается строительством и ремонтом дорог.

В одно время существовала норма, которая обязывала предприятия и организации всех форм собственности раскрывать  информацию о себе. Сегодня доступ к такой информации сильно ограничен. или возможен только за деньги. Тем более, что в этом направлении царит хаос, а данные или редко обновляются или не обновляются вовсе.

Между тем, информация об организациях должны быть максимально открытой. Если бы эта открытость соблюдалась, то, быть может, не случилось бы трагедии в ТРЦ в Кемерово, ведь никто толком не знал, кто там собственник, кто арендатор, кто арендодатель, кто чем владеет, кто за что отвечает. Сокрытие такой информации – это залог коррупции и новых трагедий.

В особом ряду стоит открытость власти, в той части которая касается контроля над доходами и расходами представителей власти. Если о доходах еще можно узнать из ежегодно публикуемых деклараций, то  о расходах высших чиновников – мы ничего узнать не можем, просто потому, что сами депутаты (как и положено, ведь принцип – “никто не может быть судьей в своем деле” в РФ дано уже не работает) определили потолок расходов, если он не достигнут, то отчитываться не за что и данных о расходах нет.

Зато потом мы узнаем, что “родственники” того или иного чиновника, оказавшегося под стражей и обвиняемого в коррупции, готовы «собрать 10 миллионов» в качестве залога. Откуда у обыкновенного муниципального чиновника такие деньги? Ведь он никогда взяток не брал, земли не раздаривал, и к коррупции никакого отношения не имеет, а зарплата его, кстати указанная в декларации, весьма скромная.

Еще мы узнаем, что чиновник, оказавшийся под стражей, вдруг обнаружил у себя невероятное количество тяжких заболеваний и требует незамедлительно отправить его под домашний арест иначе он рискует своим здоровьем. Но попробуйте обязать чиновника, начиная от губернатора и заканчивая главой какого-нибудь МО, регулярно публиковать в открытой печати справку о своем здоровье. Пока их не посадили – они розовощеки и здоровы, а как только оказались в узилище, так все и началось.

Здесь мы перечислили лишь некоторые из институтов, без наличия которых невозможно вести успешную борьбу с коррупцией, чтобы там не говорили на самом верху. Точно также, как невозможно ввести коррупцию в “цивилизованное русло”.

И наконец главное: да, коррупционер – это не бандит, и не насильник, но именно из-за коррупции совершаются убийства и насилия.

Источник: http://vremenynet.ru/headings/?SECTION_ID=3&ELEMENT_ID=11295