Алексей Панагушин: «Я не признаю вины, потому что ее просто нет!».

В Балакове продолжается суд над экс-директором ЗАО «Саратовгесстрой» Алексеем Панагушиным.
Напомним, он обвиняется в мошенничестве и злоупотреблении должностными полномочиями, за что может получить до 10-ти лет лишения свободы.

КАК ЖУРНАЛИСТА В СИЗО НЕ ПУСТИЛИ
По версии следствия, суть дела проста, как три рубля. Дольщики внесли деньги, но остались без квартир по вине Алексея Панагушина, бывшего на тот момент директором компании-застройщика.
Мы уже писали и о дольщиках, и об их домах в 3г микрорайоне, и о самом судебном процессе. На мой взгляд, ситуация не является такой уж простой. По крайней мере умысел на хищение средств дольщиков в действиях Панагушина бесспорным не выглядит.
Кажется, вопросов в 133 томах уголовного дела содержится гораздо больше, чем ответов. Тогда я решил получить хотя бы некоторые из них от самого Панагушина. Сейчас он содержится в СИЗО-2 города Вольска, а в Балаково его привозят лишь на время проведения судебных заседаний.
План был таков – приехать в СИЗО, получить разрешение на свидание и поговорить с Алексеем Панагушиным…
И вот она, тюрьма. Учреждение расположено так, что словно взирает на весь Вольск. Шикарное место, нечего сказать. Мне – в комнату приема передач. Именно там все посетители пишут заявления на свидание или передачу. Пишу и я, в двух экземплярах. Приходит инспектор, ведет меня до КПП. Сдаю все вещи, кроме блокнота и ручки. Идем дальше. Прямо в кабинет некоего майора с пронзительным взглядом. Тут-то меня и разоблачили! Впрочем, отпираться смысла не было никакого – разговор на свидании все равно прослушивается, так что истинная цель визита все равно стала бы ясна.
Жаль, конечно. Но я пошел другим путем. И беседа все равно получилась. Правда, заочная, через посредника. Но тем не менее…

ОПЯТЬ ЧЕПРАСОВ ВИНОВАТ?
Итак, предлагаем вашему вниманию первую часть эксклюзивного интервью с экс-директором ЗАО «Саратовгесстрой» Алексеем ПАНАГУШИНЫМ.
– Перед началом процесса вы заявили, что не признаете себя виновным ни по одному из предъявленных обвинений. То есть вы не совершали ошибок, находясь на посту директора «Саратовгесстроя»?
– Я не признаю вины, потому что ее просто нет! Единственная моя ошибка как руководителя – в направлении денежных средств предприятия не на оплату налогов, а на строительство дома № 5 в 3г микрорайоне. Но за это государство меня уже наказало, приговорив к 2 годам лишения свободы и выплате 15-миллионного иска.
– На суде вы высказали мысль, что следствие пошло по пути назначения виновного, а не по пути его поиска. Что вы имели в виду?
– Следствие взяло за основу ситуацию с тремя домами дольщиков и сделало вывод об обмане и злоупотреблении. Еще бы! Это же резонансное дело с множеством вопросов, на которые никто не дает ответы. Впрочем, никто и не спрашивает. То, что происходит, – это самый простой способ замазать глаза пострадавшим. Причем люди пострадали не в результате моей деятельности. Они лишились своих квартир из-за практически принудительного банкротства ЗАО «Саратовгесстрой»! А доводы обвинения звучат просто абсурдно.
Был директором? Виноват! Давал рекламу? Значит, был умысел привлечь денежные средства и похитить их.
Страховал объекты? Тоже с умыслом – придать деятельности предприятия видимость законности. Даже строительство велось, оказывается, с умыслом! Чтобы все казалось достоверным, чтобы люди несли и несли деньги.
В преступный умысел включили даже заключение контрактов на строительство домов по программе переселения из ветхого и аварийного жилья! Якобы они были заведомо убыточными, а заключение контрактов – это работа вопреки интересам «Саратовгесстроя». Однако в материалах дела есть соглашение, подписанное главой администрации БМР Чепрасовым. Это соглашение и делало строительство домов для переселенцев совершенно безубыточным! Если бы его не было, не было бы и строительства домов по программе переселения!
– По программе переселения «Саратовгесстрой» построил 179 квартир. Заказчик – бюджет. В чем тут убытки? Или вы передавали жилье администрации бесплатно?
– По этой программе 2013–2014 годов стоимость 1 квадратного метра жилья была определена в 18 тысяч рублей, тогда как среднерыночная составляла 29–35 тысяч. Таким образом, реальная цена квадратного метра чуть ли не вдвое превышала сумму, которую могла заплатить администрация БМР! Если проще, то всего надо было построить
12 000 квадратных метров жилой площади, а денег у бюджета было только на 7 500.
И поэтому еще до начала участия «Саратовгесстроя» в программе переселения Иван Васильевич Чепрасов пообещал, что недостающую стоимость администрация компенсирует за счет строительства всех инженерных коммуникаций в 3г микрорайоне до конца 2014 года. И не просто пообещал, а и подписал соответствующее соглашение.
На тот момент мы уже приступали к комплексной застройке 3г микрорайона. По плану там должны были появиться 13 домов, общая цена вопроса – 3,5 миллиарда рублей. Стоимость инженерных коммуникаций ко всему микрорайону, согласно ТУ, полученных от ресурсоснабжающих организаций, составляла примерно 130 миллионов рублей. Примерно в такую же сумму выходило и участие «Саратовгесстроя» в муниципальной программе переселения. Таким образом, мы как бы просто вкладывались в оплату коммуникаций. При таких условиях программа переселения становилась очень даже выгодной!
Тем более что решающими в той ситуации были слова хозяина и фактического руководителя ЗАО «Саратовгесстрой» Шалабанова о том, что надо поддерживать и ценить власть и взаимовыгодное партнерство с ней.
А Чепрасов свое слово не сдержал. Уже в рамках конкурсного наблюдения от лица «Саратовгесстроя» был подан иск к администрации БМР. Есть даже решение областного арбитражного суда, в котором говорится, что Чепрасов превысил полномочия, подписав соглашение с нами. И больше там нет ничего! Но компании от такого решения – ни жарко ни холодно. И дольщикам тоже.
Вот так и получилось, что на программе переселения мы потерпели убытки – те самые 130 миллионов. Можно сказать, просто подарили городу 179 квартир в новых домах… Помогли главе БМР отчитаться перед руководством…

ОТ АВТОРА
А все же интересно, почему следствие не нашло пропавшие деньги? Ведь мошенничество – это когда кто-то у кого-то отбирает их обманным путем. Уже всем понятно, что ни у Панагушина, ни у его семьи денег дольщиков нет! Значит, они – у кого-то другого? У кого? И почему тогда на скамье подсудимых не этот «кто-то другой», а Панагушин?