Расскажи, ромашка правду

Те, кто подпускал разного рода слухи, портя ими атмосферу стабильности и порядка, сдабривали сплетни сии еще и разговорами по поводу того, что Лелия Силыча Рыдаева не просто уволят, а закуют в кандалы и отправят в Сибирь.

Раньше не только в кандалы заковывали, но и сквозь строй проводили, но с недавних пор, ориентируясь на цивилизованную Европу, его Величество Вольдемар II Олимпийский-Таврический строй и шпицрутены отменил.

У Его Превосходительства мороз по коже пробежал, когда он представил себе, как его, переодетого я грубую власяницу, с тяжелыми веригами долгов на шее, босым погонят в Сибирь. Идти в эту невидимую, ужасную и дикую страну предстояло пешком, под окрики конвоиров и под бесконечные насмешки проживающий по пути обывателей.

Страх только усиливался, когда Лелий Силыч вспоминал, что только за последнее время в Сибирь, переодетыми во власяницы, было погнано с десяток таких же как и он Их Превосходительств, только по преимуществу – бывших

Господин окормитель

За что? – вопрошал у самого себя Его Превосходительство. – Я ведь даже скрепки со стола домой не уволок. Напротив, только из дому все на работу относил. Ведь ни в мздоимстве, ни в лихоимстве никогда уличен не был, токмо и делал, что служил верою и правдою Государю нашему и Отечеству милому. В трудах и днях проводил годы свои, постоянно пекся о вверенной моему попечению Земле Желтогорской… А все потому, что мягкотелым оказался, с отроческой наивностью глядел на то, как движутся процессы в земле нашей. Надо было всех этих чиновников-пузанов к ногтю, да сквозь строй, да шпицрутенами их, и не раз и не два! Надо было начинать и заканчивать свой день нелегкий одним и тем же криком: “Запорю!” А я все милосердным быть хотел, ко всякой твари прислушивался, всякий трепет души живой улавливать стремился. А народец наш – приподлейший – не терпит гуманизму. Пряники ему – противопоказаны, только кнут, только палка, только застенок, изоляция, резервация, маргинализация!

Его Превосходительство генерал-губернатор Земли Желотогорской не любил ни с кем советоваться потому, что после каждого такого совета он чувствовал себя оплеванным. Ведь каждый советчик так и норовил показать, что Лелий Силыч, так сказать, интеллектом не вышел.

А я так скажу, – рассуждал Его Превосходительство, – шибко интеллектуальные – люди жестокие, прагматичные и эгоистичные. При том, что интеллектуальным быть просто, а вот вы попробуйте прожить без интеллекту, подменяя его всюду голым гуманизмом.

Дозвольте, Ваше Превосходительство, совет дать?

Когда-то ему рассказали, что в былые времена во Франции в чистый четверг французский король омывал ноги сирым и убогим. Таков был ихний обычай, мать их ети! Его Превосходительство хотел было и у себя в губернии такой обычай ввести и раз в год, в чистый четверг омывать ноги убогим мира сего, но после того, как главный губернский лекарь (фамилию не припомню, поскольку лекаря у Его превосходительство менялись шибко часто) сообщил ему, что за последнее время убогих, сирых и немощных, калик перехожих стало столько, что всем ноги придется омывать не токмо в чистый четверг один раз в год, а ежедневно. К тому же омовение ног было чревато заражением тяжелыми болезнями и могло поставить самое ценное, что было в Земле Желтогорской – здоровье Его Превосходительства – под угрозу. Пришлось от сей идеи отказаться.

Другое дело, когда советы, наставления и поручения давал его покровитель и наставник Его Сиятельство, граф Владыслав Молодин. Эти советы наш генерал-губернатор всегда исполнял, как директивы, хотя бы потому, что граф, до недавнего времени был вхож в окружение государя нашего-батюшки Вольдемара II Олимпийского-Таврического.

Но в последнее время Его Сиятельство был сильно расстроен тем, что все его поручения и советы приходилось решать ему самому, а Лелий Силыч боялся своего покровителя, когда тот был в гневе.

Не раз и не два он подкрадывался к телефону, чтобы позвонить Его Сиятельству графу, но всякий раз отходил от аппарата, не решившись снять трубку.

Он присел в свое глубокое кожаное кресло и стал тупо глядеть на букетик цветов, которые поставила перед нbм в вазочку его пресс-секретарь Наталия Подпопова.

Из букетика смотрела на него озорная ромашка и словно нашептывала ему: “Возьми меня, да спроси!” И так повторяла несколько раз, словно заговаривала могучий мозг Его Превосходительства. Не выдержал он оного гипнозу и вытащил-таки ромашку из букетика. Повертев ее в руке, он принюхался, вспоминая, как будучи босоногим мальчонкой, пас коров на лугу, дышал травами и жил в экологически чистом мире стрекоз, кузнечиков и божьих коровок. А потому стал по одному срывать лепестки ромашки, вопрошая: “Выгонят – не выгонят, выгонят – не выгонят…”

Запорю!

Когда на ромашке остался один последний лепесток, Валерий Силыч сбился. Он точно не помнил, на чем остановился – на “выгонят” или на “не выгонят”. Это было мучительным! Его выбор мог оказаться неверным. Вот сейчас он сорвет последний лепесток и скажет “выгонят”, а на самом деле это будет означать “не выгонят” или наоборот. Его Превосходительство так и не отважился сорвать последний лепесток, решив не испытывать судьбу. Так незаметно он задремал и привиделся ему дивный сон. Будто из Первопрестольной пришла директива: собрать бывших генерал-губернаторов, в разное время Землю Желтогорскую окормлявших, да совет с ними держать. Дескать, пусть поделятся своим богатым опытом, нечего попусту орденами, медалями, да значками громыхать.

Лелий Силыч был человеком набожным и добрым, но всех своих предшественников он терпеть не мог потому, что все они вместе взятые оставили ему тяжелое наследие. Все его окружение считало, что беды, которые сплошной чередой навалились на Землю Желтогорскую, возникли именно из-за этого тяжелого наследия.  Его Превосходительство генерал-губернатор Лелий Силыч сослал бы всех этих бывших в какую-нибудь Сибирь, но у него не было на то полномочий.

• Ваше Превосходительство, – неожиданно войдя в его кабинет, обратилась к нему толстая женщина – министр информации о том, где сейчас находится печать, – бывшие генерал-губернаторы для совета собрались. Велите запускать?
• Запускай, – тяжело вздыхая, ответил Лелий Силыч, непроизвольно поправляя на своем генеральском мундире красно-бело-синюю ленту со звездой.

Мысли в голове

Тот час же раздался громкий стук гофмейстерского жезла и стали звучать имена бывших генерал-губернаторов.

• Его Превосходительство, генерал-губернатор Земли Желотогорской Василий Рюрикович Черных-Желтогорский, в отставке!
• Первый генерал-губернатор, – поправил гофмейстера Василий Рюрикович вступая на красную ковровую дорожку.
• Его Превосходительство генерал-губернатор Земли Желотогорской Цезарь Тамерланович Бабацков, в отставке!
• Первый всенародно избранный, делая шаг вперед, уточнил Цезарь Тамерланович.
• Его Превосходительство генерал-губернатор Земли Желтогорской Павлин Мавлинович Ипацков, в отставке!
• Самый эффективный генерал-губернатор, – поправил Павлин Мавлинович.

Зато стабильность…

Лелий Силыч слегка поморщился при упоминании имени Павлина Мавлиновича Ипацкова, но сдержался от колкого замечания и приблизившись к почтенным бывшим генерал-губернаторам слово молвил:

• Господа, я собрал вас для того, чтобы сообщить вам пренеприятное известие.

Генерал-губернаторы, хотя и в отставке, а ушки умели настораживать так, чтобы  уловить даже шепоток чиновного лица. Напряглись, ожидая какое именно известие сообщит им Его Превосходительство.

• Меня могут выгнать!
• Как выгнать? – первым не выдержал Василий Рюрикович Черных-Желотогоский.
• Куда выгнать? – спросил Цезарь Тамерланович Бабацков!
• Давно пора, – не сдержался Павлин Мавлинович Ипацков.

• Подскажите, не видать ли государя?

• Очень просто, – молвил Лелий Силыч, – взять и выгнать, да еще и власяницей пригрозить наказать.
• Власяницей – это еще по-божески, – сказал Цезарь Тамерланович. – В мое время сквозь строй раз пять за такие дела проводили, да шпицрутенов не жалели.
• - То было в ваше время, не выдержал Павлин Мавлинович, – а сейчас времена другие – гуманные.
• Это ваш гуманизм довел страну до состояния упадка! – крикнул в ответ Цезарь Тамерланович. Доигрались в демократию…
• Господа, господа, – поспешил прервать генерал-губернаторов Лелий Силыч. – Не время горевать по прошлому, совета вашего прошу. Дело в том, что в бытность вами генерал-губернаторами, вас не раз пытались выгнать, но вы, как-то выкручивались, уходили из-под карающей длани  Фортуны…
• Судьбы, – поправил его Павлин Мавлинович.
• Судьбы, прости, Господи… Так подскажите, дайте совет дельный, только к вашему опыту уповаю. Больше мне надеяться не на кого.
• Я, по праву старшего, начну, – первым заговорил Василий Рюрикович Черных-Желтогорский. – Нравы с тех пор, как я был генерал-губернатором сильно изменились, а если быть точным, то испортились. Раньше мы точно знали за что нас могут выгнать, а за что не выгонят ни при каких обстоятельствах. Теперь, боюсь, что даже Богу не ведомо, когда и за что генерал-губернатора могут чина лишить, да в лютую Сибирь отправить. Поэтому ничего подсказать не могу. Делайте, коллега, что должно и будь, что будет.
• Хороший совет дал! – с ехидцей в голосе сказал Цезарь Тамерланович. За такой совет не то, что барана давать нельзя, а и того, которого раньше дали отобрать надобно!
• А ты… А ты… начал было распаляться Василий Рюрикович, но Его Превосходительство поспешил перебить напоминание о застарелых обидах первого генерал-губернатора.

• Больше пиару!

   

• Но-но, господа! Я вас совета попросил, а не счеты сводить меж собою. Спасибо за доброе слово, а что скажет Цезарь Тамерланович, ведь тебя, сударь мой, сильно в одно время взашей гнать пытались?
• Скажу так: если выгнать решили, то уже ничего не поможет, – сказал Цезарь Тамерланович. Доигрался ты, Силыч… А все потому, что сильно гуманным был, всех пригреть хотел, всем быть хорошим казаться, а так нельзя. Советовал я тебе жестче быть, решительнее, больше себя пропагандировать, а ты работу с СМИ завалил, себя подавать разучился. Я в свое время сил на это дело не жалел и продержался целых девять годков, а теперь даже и не знаю, что тебе посоветовать…
• Сушите сухари! – неожиданно вмешался Павлин Мавлинович. – Ишь чего захотел, как под меня яму копать, так советов не требовалось, а как под самим копать стали, так сразу подскажите, да научите.
• Значит так, говорите, уважаемый Павлин Мавлинович! – Лелий Силыч нахмурился.
• А другого совета у меня для вас нету. Единственное, что могу подсказать, есть у меня портной, который может для вас власяницу, так сказать, помягче сшить, чтобы в самых интересных местах не терла. К тому же шпицрутены у нас отменены, так что сечь не будут…

В это время на столе у Лелия Силыча зазвонил телефон, от звука которого он проснулся. Телефон был не простой, по нему могли звонить только очень высокопоставленные господа. Аппарат зазвонил в третий раз и Лелий Силыч, преодолевая страх, поднял трубку.

• Ну что там у вас? – услышал он и понял, как назывался последний лепесток ромашки…
• Источник: http://vremenynet.ru/headings/?SECTION_ID=30&ELEMENT_ID=16902