“ЧТО ЭТО ЗА ВЛАСТЬ? ЭТО НАСТОЯЩИЙ ПАРАЛИЧ ВЛАСТИ”

"

Доктор философских наук, профессор кафедры философии и методологии науки СГУ Вера Афанасьева дала “СарИнформу” эксклюзивное интервью, в котором порассуждала о причинах массового бегства саратовцев из региона, рассказала о трудностях трудоустройства молодежи, коммунальном коллапсе, проблемах бизнеса и всего промышленного комплекса Саратовской области. Наша собеседница также вспомнила, каким был Саратов в советские годы, и высказала мнение по поводу того, что может спасти регион от социально-экономического краха.

- Добрый день, Вера Владимировна. У нас в области сложилась такая ситуация — массово уезжают люди. За 2018 год 10 тысяч с лишним человек покинули Саратовскую область. Как вы считаете, с чем это связано? 

- Это скромное такое слово — “миграция”, на самом деле это — эмиграция. В столицы, в первую очередь. А где молодым людям работать? Вот у нас выпускники, например, университетские начинают работать менеджерами в сетевых магазинах, и даже кандидаты наук иногда. Это печально. Людям негде работать, у людей нет возможности развиваться. Большие проблемы с жильем, и заработать в Саратове, скажем, на собственное жилье молодому человеку практически невозможно. Поэтому в Москву, в крайнем случае в Питер, кто-то едет за границу.

- Сейчас рассматривают в принципе и другие области: Самарскую, Пензенскую области и республику Татарстан…

- Всюду, где уровень жизни выше, чем в Саратове, а мы на очень низком месте находимся по России. Всюду, наверное, имеет смысл поехать. Большинство все-таки едут в Москву.

- Если взять статистику, практически же не идут работать по специальности?

- Не могут пойти, не могут. Конечно, специальность специальности рознь, потому что есть, например, факультет информационных технологий — это востребованные выпускники. Есть механико-математический факультет…Но вот уже физики не могут найти работу. Только сейчас говорила со своими студентами. Проблема очень большая, потому что нет электронных предприятий, они давно закрыты или в каком-то совсем мизерном остались остаточке. Действительно, негде работать. А гуманитарии — где придется.

- Как вы считаете, это связано с отсутствием именно рабочих мест или с заработной платой, которая не устраивает выпускников?

- Я думаю: и то, и другое, конечно. Рабочих мест очень немного. Здесь такая ловушка: пожилых людей не берут, потому что они уже пожилые, а молодых не берут — потому что у них нет опыта работы. А где бы им его взять, если они например хорошо учились в университете, ходили на все занятия? Поэтому получается так, да. Ну и конечно, совершенно крохотные зарплаты у гуманитариев. Вот, скажем, у музейных работников… У нас есть культурологи, которые должны бы были работать в музеях. Ну вот во-первых, действительно, штаты укомплектованы, а во вторых, даже если они куда-то устраиваются – это буквально копеечки-копеечки.

- К сожалению, такая ситуация складывается, что у молодежи, наверное, еще и ценности меняются. Они говорят: “ну мы лучше пойдем работать в сферу обслуживания”.

- Да! Ну а почему люди плохо совсем жить? А потом, вы понимаете, есть еще интересы. Вот например. Раньше было очень интересно работать в университете, вообще во всех вузах. А сейчас все менее и менее интересно. Если раньше выпускники стремились там работать, сейчас многие не хотят не только потому, что зарплаты не очень высокие, хотя в вузах они еще более-менее, и даже не потому, что не могут устроиться, потому что мест нет. Они прекрасно понимают, что сейчас очень много всякого начетничества, огромного количества бумаг, отчетов. Это занимает львиную долю рабочего времени. Есть масса надзирателей за преподавателем. Все менее и менее интересно становится работать в гуманитарных областях. Там где можно. А есть места, где уже и нельзя даже работать…

- Как вы считаете, есть какой-то из этого выход, пусть он даже будет какой-то длительный. Вообще возможно как-то выйти из этой ситуации – чтобы ценные кадры оставались в нашем регионе. 

- Я думаю, что это не саратовская ситуация. Это ситуация системная, это ситуация общероссийская. Так со многими молодыми людьми, но все-таки от хороших градоначальников, губернаторов многое зависит. Могут быть специальные программы по поддержанию молодежи. Даже губернские. Потом, все-таки, я  думаю, в обязанности губернатора входит и развитие промышленных предприятий, какая-то их поддержка, хотя бы минимальная. У нас этого ничего не делается. Пока этого не делается молодежь будет в том же самом положении, в котором она сейчас находится. Конечно, зависит от губернского начальства, они должны этим специально заботиться. Не на бумаге написать какие-то то планы, а действительно создать программу реальную по поддержке молодежи, только тогда, возможно, люди будут оставаться.

- Мы сейчас коснулись промышленности, предприятий. Как вы считаете, с чем связано, что крупные игроки уходят с саратовского рынка? Есть ли у предприятий шанс здесь развиваться?

- Вы знаете, я не совсем понимаю, о каких игроках идет речь. Если мы говорим о промышленном производстве — то оно, конечно, давно умирает. Был какой-то короткий период, когда они чуть-чуть стали подниматься, в начале 2000-х. Я просто сама работала в электронной промышленности, как-то более менее представляю… У меня там много моих однокурсников работает. Но я так понимаю, что уже, конечно, это не областная тема. Система налогов, налогообложение, система контроля, всяких поборов с предприятий – вот это все действует. Предприятия просто не рентабельны, им очень трудно выживать. Про малый бизнес уже я могу не говорить. Ну что у нас? У нас москвичи только как-то процветают: все эти сетевые магазины, новые универмаги. Но это тоже до поры до времени, пока у нас еще уровень жизни не упал. Тогда, наверное, и эти магазины будут закрываться постепенно. Будем надеяться, что так не произойдет в ближайшее время, но пока тенденция, на мой взгляд, такая.

- Как вы считаете, если брать средний, малый бизнес и крупный, кому более комфортно развиваться?

- Мне очень трудно говорить про бизнес, но то, что я слышу последние года два от представителей среднего и малого бизнеса… Они говорят, что выживают с большим трудом. Они работают на износ, едва сводят концы с концами. Повышение НДС сказалось, безусловно, рост цен на энергоносители. Все сказывается. Цены они тоже не могут до бесконечности повышать. Поэтому они разоряются. Ну а крупные предприятия — тут все зависит от того, что они производят. Если речь идет о госзаказах, тоже большие проблемы: если мы говорим об оборонных или электронных каких-то предприятиях. Я думаю, все в нехорошей ситуации, но малый и средний бизнес в гораздо худшей ситуации. В Саратове. Ну, наверное, может, и в стране, но в Саратове — сто процентов.

- Скажите, если сравнить Саратов сейчас и Саратов несколько лет назад. Есть прогресс? Или, может, регресс наоборот?

- Вы знаете, несколько лет назад, мне кажется, мало он чем отличался. Правда вот такой грязи…Я имею в виду сооружения все, здания примерно все в том же состоянии. Но вот такой грязи, вот этого мусора, этой безобразной зимы, которая в этом году была, я не помню на своей памяти, а я всю жизнь живу в Саратове. Я прекрасно помню советский Саратов: это был чистый город, и зимы были не менее снежные. Все убиралось, все чистилось. Люди жили достаточно комфортно. Не было вот этих страшных потоков воды, которые сейчас постоянно в городе, где угодно можно встретить. Потому что прорываются коммуникации. Это связано с тем, что у нас старая, еще советская система коммуникаций, она практически износилась. Ее в лучшем случае латают. Денег на то, чтобы поменять, как-то радикально все это починить, я так понимаю, нет в бюджете, поэтому это все изнашивается и нам, слава богу, если бы не уплыть всем. Потому что реально у нас очень старые все коммуникации.

Мне кажется, в Саратове мы просто пригляделись к нему. Я вот еду по улице Мичурина, каждый день практически, и я смотрю на страшные обшарпанные дома. Страшные, обшарпанные, ужасные дома. Я себя поймала на мысли о том, что, когда я приезжаю в Индию (редко это бывает), я удивляюсь какие обшарпанные дома, какая нищета. Но там у меня глаз открытый, это чужое место, а здесь мы закрываем. Вот у нас есть прекрасные “Липки”, прекрасная Волга, еще есть какие-то красивые места в Саратове. Мы на них смотрим и не видим той нищеты, в которой сейчас город пребывает. А вот если глаз открыть — посмотрите на дома. Просто страшно на них смотреть. На дома, на подворотни, на тротуары — все разбито. Все в страшном состоянии.

- Как вы считаете, есть ли выход? И как, кто может помочь нашему городу процветать, стать лучше?

- Во-первых, у нас есть городское начальство, и, на мой взгляд, оно совершенно сейчас недееспособно. Вот совершенно. То есть оно не владеет ситуацией. Вспомним зиму, что было. Села были засыпаны, десятки сел, город стоял. Ничего не могла власть сделать. Вообще ничего. Ну что это за власть? Это был настоящий паралич власти. Для начала неплохо бы сменить руководство, и если руководство деятельное, если оно умное, если оно думает не только о том, чтобы ставить галочки в отчетах перед Москвой, а думает о своем городе, то я думаю, ситуация может измениться даже, если мы поменяем руководство. Но в Энгельсе совершенно другая ситуация. В Энгельсе и зимой чистили, в Энгельсе чисто достаточно, когда едешь по улицам… Почему там чисто? Это, наверное, еще более бедный город, у него меньше бюджет – а там порядок. Сравнительный конечно. Ну по сравнению с Саратовом – да. Если бы от меня что-то зависело, для начала бы я поменяла городское, а, возможно, и губернское руководство, а после этого бы, наверное, они должны были бы создать какую-то программу, систему мер по налаживанию порядка. Руководство у нас никудышное, потому что мы действительно по многим позициям на последних местах находимся в России. И по уровню жизни, и по промышленному производству у нас буквально последние места.

https://sarinform.ru/interviews/2019/06/05/212144