Гражданская активистка Балакова Надежда Познякова дала обстоятельное интервью в программе «Аритмия» на интернет-портале Sutynews.ru. Представляем вам печатную версию откровений королевы перформанса, прогремевшей своими пикетами и акциями далеко за пределами родного города.

– Прежде чем коснуться главного – твоих многочисленных и самых разных акций протеста, позволь приоткрыть читателям одну нашу общую тайну. Ровно 10 лет назад…
– Ровно 10 лет назад ты был на моей свадьбе в качестве посаженного отца. Дело в том, что я обрела супруга в рамках вашей рубрики «Знакомства по телефону» и пригласила любимую газету на свадьбу.

– Рубрика эта существовала долго. Надеюсь, помогла не только тебе. Сегодня, спустя 10 лет, Надежда Познякова замужем?
– Уже нет.

– Чем занимаешься? Дети, внуки? 
– Я на пенсии по старости – такое замечательное слово, 9 600 рублей. Но я для себя определила: человеку так мало надо – кусок хлеба и койко-место. У меня двое взрослых сыновей. Пока не бабушка.

– Акций протеста в исполнении гражданки Позняковой – не счесть. Это пикетирование всех силовых ведомств, причем и далеко за пределами Балакова. Это незабываемый образ клоунессы на помойке в День дурака (мусор с помойки убрали уже через полтора часа). Старшеклассница у стен закрытой детской поликлиники. Прихожанка в гриме у стен храма. Но особое место у выхода с плакатом на первомайскую демонстрацию с известной цитатой «Денег нет, но вы держитесь». С этого и началось твое уголовное преследование? 
– Ровно через 2 месяца после того выхода мне предъявили обвинение в мошенничестве. Они переплатили мне субсидию за коммуналку, в то время как я уже сменила квартиру. Сумма претензий – 3 800 рублей. Со мной еще два месяца торговались: «Давай ты прекратишь свои акции, и мы закроем дело». Но я на это не пошла.

– Не пыталась прикинуть, сколько государство потратило денег на тебя?
– Не забуду скупую слезу прокурора, который молвил: «Мы бережем каждую казенную копейку, и 3 800 – это немало!» При этом как подсчитать зарплаты прокуроров, дознавателей и судьи за 3 года следствия и суда?

– Как говорил Аркадий Райкин, сумасшедшие деньги! Напомни читателям, чем суд закончился?
– Обвинительный приговор отменили, но тут же повесили другой. В итоге я дважды была признана мошенницей за одно и то же, получив в итоге 160 часов исправительных работ. И я даже 1 день провела в архиве суда, но они сами напугались, кого они взяли, и попросили меня на выход. В итоге дорабатывала в «Комбинате благоустройства».

– Любые твои акции встречают горячий отклик. При этом часто намекают на твою психику. 
– Даже журналисты трогали тезис про весенне-осеннее обострение. Особенно когда я вышла к театру с голой грудью, мол, при таких наших коммунальных делах разденут скоро догола.

– Прошу читателей успокоиться. Голая грудь была бутафорской – силиконовой. А как вообще приходят в голову идеи по форме протестов? У тебя есть какой-то штаб?
– Нет, конечно. Это все я сама. Каждый день наши власти дают поводы. Например, вся Сибирь в огне, а нам запрещают на балконе курить. Это нескончаемо.

– Хорошо помню первую акцию важную, когда о тебе мало кто знал. И общественная организация «Надежда» создавалась на людском горе.
– Я больше скажу, мы сплотились в стенах прокуратуры, где идут личные приемы и куда приходят люди со своей болью. Моя беда – пропажа без вести в 2005 году моей матери. Никто ее искать не хотел: нет тела – нет дела. Но при этом она подписала квартиру совершенно чужой женщине, а тогда как раз в городе орудовала банда черных риелторов. В итоге я дошла до Европейского суда по правам человека, который заставил возбудить уголовное дело. Оно существует, но приостановлено – висяк. Подобные истории у тех, кто состоит в «Надежде». И на митинге в черных платках мы просто стояли и ревели в голос – это по-настоящему страшно.

– Не пыталась подсчитать, как часто выходила к своему любимому месту протеста – мэрии? Чиновники все мимо да молча норовят пройти?
– Это да, мэрия – мое любимое место. (Смеется.) Мимо не проходил разве только этот… «денег нет – дайте баб». Ну, Поперечнев, короче. Все за честь мундира выступал и меня подначивал.

– Лично для меня знаковым стал летний пикет, когда ты вышла в знойный июльский понедельник в противогазе с обращением к Путину: «Балаковцы задыхаются от смога!»
– И загремела в больницу. В реанимацию, точнее, с отеком Квинке, когда все лицо опухло и стало нечем дышать. Но перед этим я успела зайти в мэрию и надышаться тамошней атмосферой, на которую и грешу. (Смеется.) Так или иначе, но провела 10 дней в стационаре.

– Но это пока что единственный случай в твоей «карьере», когда твой почин был поддержан кем-то еще. Через сутки были выложены фотографии, снятые на рассвете, где в ногах Ильича у мэрии возлегает юная дама в похожем противогазе с тем же посылом: «Не робей, рабочий класс, надевай противогаз!». Тогда показалось единственный раз, что один в поле воин. Ты познакомилась с ней?
– Да, это Ева Казакова. Та наша акция прогремела очень громко. Мне в больницу позвонил министр экологии Саратовской области: «Видели Вас, слушали, будем проверять. Мы сейчас ночью пойдем проверять “Северсталь”». Тогда была выездная проверка, и они там что-то усекли.

– Сейчас общественники создали «Ночной дозор» и гоняются в поисках ночных пожарищ. На мой вкус, вершиной твоих акций стал плач по закрытому переходу-зебре между 5а и 5-м микрорайонами. Образ плакальщицы с венком и в черном платке – это не слишком ли? 
– Я скажу так: все мы помним, как погибли двое деток на «мировском» мосту. Так вот, лучше я возложу бутафорский венок и поплачу наперед, чем кто-то прольет настоящие слезы. Переход в этом месте людям нужен – хоть плачь!

– На моей памяти был один ярчайший случай, когда активистке Позняковой дали сдачи. Памятные слушания в Ивановке, когда люди были против обустройства нового кладбища. Разговор с людьми был долгим и нервным, в том числе возмущалась и ты. И наступил момент, когда разнервничавшийся глава района Александр Соловьев вдруг сказал: «Иди директором кладбища. Пиши заявление и наводи порядок!» Это было круто?
– Да, круто, но перекладывать на других ответственность – некрасиво. Мне Наталья Караман уже листочек подсовывала, мол, пиши, пока предложено.

– Но этот необычный поступок вылился в еще более необычный ответ.
– Я написала заявление на имя Соловьева о том, что сама директором кладбища стать не могу по состоянию здоровья и предлагаю вместо себя Наталью Караман!

– Для тех, кто не в курсе. Надежда Познякова вошла в историю города в самом прямом смысле этого слова. Сама помнишь? Декабрь 2015 года… 
– Точно… Брали мост…

– Поясню: 9 декабря к нам приехал министр транспорта России, губернатор, главы районов – большая официальная делегация. Открыть мост было придумано так. После церемонии разрезания ленточки всем вместе пройти пешком по мосту. Но высоким чинам не удалось сделать это первыми…
– Потому что это сделали мы – я и Людмила Рязанова, тогдашний лидер местных коммунистов. С Красным Знаменем Победы мы пошли впереди всех, ведь это же мост Победы! Между прочим, ты нас тогда спас от задержания. Нас уже стали окружать, но ты заступился: «Не надо трогать женщин». Я на спине у Людмилы написала плакат, и мы пошли! Я кричу: «Людка, беги!» У нее уже пальцы синие – холодно было. Если бы она выпустила знамя, я бы подняла! Сколько этот мост длится – холодно же! Оглядываюсь – мы далеко убежали. Приостановились – вас еле дождались.

– Водочки успели тяпнуть, что наливали на том берегу?
– Да нет ведь. Мы настолько замерзли, что обо всем забыли!

– Знатная была история! Есть что вспомнить. Еще одна интересная история – как ты пыталась стать депутатом. Как проходила кампания?
– Ужасно! Я и впрямь не от мира сего. За день до дня выборов обвинительный приговор отменили, и на трех участках комиссия старательно вычеркивала из бюллетеней строку о том, что я признана мошенницей. В итоге я заняла второе место.

– В том числе и потому, что мы так устроены: если видим что-то вычеркнутое, то обязательно прочтем. Повторно на выборы идти не хочешь?
– Нет. Я своими протестными акциями добиваюсь больше, чем многие депутаты. Возьмем депутата Олега Шкиля – он за 9 месяцев разослал по разным поводам 60 запросов. Ответили ему раз 10, не больше.

– Давай помечтаем. Если кто-то очень влиятельный, например Вячеслав Володин, скажет тебе: «Надежда, я исполню любое твое желание в полной мере, но тогда ты завершишь свою протестную карьеру», согласилась бы на это и что попросила бы? 
– Да, на это я согласная. И попросила бы сделать так, чтобы государственная машина, куда мы пишем жалобы, перестала бы быть неповоротливой и черствой и начала бы быстро реагировать на беды, с которыми мы маемся.

– Что посоветуешь людям, которые никак не могут найти правду? Выходить в пикеты, идти к тебе?
– Нет! Идти к тебе – журналисту! Только при широкой огласке власть начинает что-то соображать и чего-то бояться. Им надо показать, что ты дошла до ручки. И кто это сделает, кроме журналиста? Если бы к моему процессу ценой в 3 800 рублей не было привлечено внимание «Сути», суд пошел бы совсем иначе. Для власти, равнодушной и глухой, ориентиром должен быть фильм «Ворошиловский стрелок», когда доведенный до отчаяния герой Михаила Ульянова взялся вершить правосудие сам ради справедливости.

– Ну что ж, идти ко мне – значит идти ко мне. В том смысле, что надо не стесняться идти к журналистам и говорить о своей боли, иначе излечить ее будет крайне тяжело. Спасибо за искренний разговор!

https://www.sutynews.ru/index.php?mode=articles&id=9256