«Ну хоть посмотри!» Он приспустил штаны и продемонстрировал мне эрегированный член». – Журналисты о харассменте
6 марта в мире прошла часовая женская забастовка против домогательств, дискриминации женщин на производстве и неравной оплаты труда. Профсоюз журналистов и работников СМИ тоже поддержал эту акцию.
Зачем мы рассказываем об этом? Мы считаем, что сексуальное насилие недопустимо, даже если речь не идет об изнасиловании, за которое предусмотрено уголовное наказание. Многие считают приставания своего рода «комплиментом». Но это не комплимент и не достижение. Домогательства порой наносят глубокие психологические травмы. Рассказывая об этом, мы хотим сделать мир вокруг немного безопаснее.
В обществе ведутся споры, являются ли приставания на работе исключительно проблемой женщин. Мы пригласили рассказать о пережитом всех желающих, но среди многих откликов от женщин оказалась и одна мужская история. Мы считаем, что никто – ни мужчины, ни женщины – не должны чувствовать себя на работе небезопасно, поэтому включили историю нашего коллеги в общий рассказ. Имена женщин изменены по их просьбе.
Дарья, 37 лет
«Это был довольно неприятный случай. Я делала материал об арбитражных управляющих и пошла на интервью к одному из них. Мне тогда было 24 года, а ему лет 55-60. Знаешь может быть, этот поганый взгляд, когда кажется, что сало капает с усов, со щек, из глаз. Прямо крупные капли.И язык вывалил, и дыхание тяжелое, густое.
Мы с ним разговаривали по делу с полчаса. После того, как материал вышел, он мне позвонил, пригласил на природу. Я сказала «нет». А потом мне моя знакомая рассказала, что ее муж, тоже журналист, ходил к этому типу до меня. Они пили водку, ели (за счет управляющего), и тот ему сказал:
«Когда ко мне приходит какая-нибудь журналистка, я сразу представляю, как она у меня сосет».
Меня потом трясло от этого».
Мария, 31 год
«Я лет 12 назад, когда училась в универе, пошла в местную редакцию – хотела попробовать напечататься. Редактор сказал мне прийти после окончания рабочего дня – часов в семь-восемь вечера. Я пришла побеседовать. Сначала все было нормально, а потом начало происходить что-то странное. Редактор сказал: «Если вы курите, можете закурить. А может быть, вам чашечку кофе?» Сначала говорил о работе, а потом плавно перешел к вопросам, есть ли у меня парень. Сказал: «А давайте предположим, что у вас нет парня». Напрямую он не сказал «давай переспим», но интересным образом теоретизировал. Я сказала: «Ага, спасибо» и поскорее ушла.
Я была в шоке, даже плохо помню, что я отвечала. Как в тумане вышла от него.Самое интересное, спустя пару лет я увидела его на праймериз «Единой России», где он говорил, что семья – это очень важно».
Марина, 46 лет
«Ситуация, о которой я расскажу, длится прямо сейчас. Я уверена, что общительность – это основной инструмент журналиста, обычно я быстро перехожу на дружеский тон, если человек к этому расположен. Но мужчины иногда воспринимают это так, будто это намек на дальнейшую близость. Меня это всегда застает врасплох, возможно потому, что я человек довольно прохладный в плане половых страстей. Каждый раз для меня шок, что улыбки и шутки могут быть расценены как приглашение к сексу, причем во время короткой деловой встречи. Для меня это логика инопланетного существа.
У нашего издания есть постоянный рекламодатель, взрослый женатый мужчина, с которым мне регулярно приходится общаться. Мы встречаемся, когда нужно сделать совместный материал, и однажды он мне сказал: «Ты мне нравишься, я тебя хочу». Я ему говорю: «Давай сразу договоримся: я замужем, я люблю своего мужа, я ему никогда не изменяла и не собираюсь, эта тема для меня закрыта».
На некоторое время наступило затишье, но потом это началось снова – он мне звонит «просто узнать, как у меня дела», говорит, что все равно всегда будет хотеть, потому что «я же мужчина…», приглашает для деловых разговоров в кафе, переводит беседу на «как ты вот так держишься? Я так не могу».
То есть он воспринимает мой отказ, как то, что я его хочу, просто держу себя в руках. Знал бы он, насколько мне в этот момент мерзко, наверное, был бы сильно удивлен. Он уверен, что неотразим.
Я стала замечать, что после таких встреч, когда я сижу и терплю, а он старается подсесть поближе, я очень долго отхожу. У меня ощущение, что меня морально изнасиловали. Я смотрю на своего мужа, но вижу этого человека, становится противно. Хочется забиться в угол и никого не видеть».
Екатерина, 45 лет
«90-е, начало моей карьеры. Во всех редакциях много алкоголя, а в стране появился секс. На одной пресс-конференции мы встретились с известным журналистом В. Он пригласил меня прийти на ГТРК и вместе с ним придумать программу о культуре.
Я пришла. Мы говорили о Пушкине, Цветаевой; он пил водку. Это было не страшно – так делали все. Наконец, я встала, собралась уходить, и тут он стал ко мне приставать. Я попятилась к двери, а пьяный В. со словами «Ну хоть посмотри!» приспустил штаны и продемонстрировал мне эрегированный член. Больше я на ГТРК не ходила.
Другой случай произошел во время поездки с делегацией в соседнюю страну. В делегацию от Саратовской области входил действующий министр, назовем его Б.
Во время поездки за мной стал ухаживать замминистра и предложил заняться с ним сексом, но предупредил, что перед этим мне придется переспать с министром Б. У которого, по негласным правилам, видите ли – право первой ночи.
Интересно, что одна журналистка в нашей делегации всерьез предлагала мне согласиться».
Анна, 38 лет
«В свое время, много лет назад это было, принимала участие в кастинге на корреспондента одного из федеральных телеканалов. Речь идёт о саратовском корпункте. Мне отказали. По своим каналам потом узнала, что отказали по одной причине: я девочка, а нужен был мальчик. В итоге мальчика и взяли. И если уж совсем откровенно, не сильнее меня.
Я много лет проработала в журналистике. И была не самым слабым журналистом. И редактор адекватно ко мне относился, но нет-нет и проскальзывало:»Вот была бы ты мальчиком…» С другой стороны, иногда это помогало.
Иногда делала глупое личико, хлопала глазами как девочка-дурочка, интервьюер расслаблялся, а я вытаскивала сильнейшие синхроны. Но дискриминация в нашей профессии точно есть».
Зоя, 35 лет
«У меня было несколько неприятных случаев. Во время интервью меня облапал директор модельного агентства.Положил руку на мое колено и весь разговор ее оттуда не убирал. У меня это вызвало такую сильную оторопь, что даже не получалось сказать, что мне это не нравится, и отодвинуться было некуда.
Кроме того, мне было страшно: модельное агентство давало нашему журналу рекламу. Мне кажется, сам директор не понимал, что делает что-то не так и, наверное, даже не считал это домогательствами.
Для него это была нормальная манера общения: он мог с кем угодно начать прилюдно обниматься, а девушек из отдела рекламы спокойно целовал в губы, и, кажется, им это нравилось. А может быть, они его боялись так же, как я.
Другой случай тоже был связан с интервью. Мы договорились встретиться в кафе с одним политиком из Москвы. Оказалось, встреча была не просто в кафе, а в отдельном запирающемся изнутри кабинете. И когда я пришла туда, интервьюируемый оказался не один, а со своим помощником, стол был заставлен алкоголем, и они оба были страшно пьяны. Я просто развернулась и убежала. Было страшно стыдно, что я вообще попала в эту ситуацию».
Наталия, 43 года
«Давно это было. Я работала корреспондентом в региональной газете. Заместитель главного редактора, лет на 20 старше, постоянно делал мне непристойные предложения. От него все время очень неприятно пахло. Я, как могла, избегала общения с ним.
Однажды он начал кричать: «Если бы ты умела выбирать мужчин, то давно жила бы в центре города, а твой ребенок ходил бы в престижный детский сад!»
Я поняла, что он делает намеки на самого себя и спросила: «Это вы о себе говорите»? А почему вы тогда постоянно стреляете у меня деньги на пиво?» Он взбесился: «Что ты себе позволяешь? Твой муж вообще ездит на «копейке»!» Взял мои туфли, в которые я переобувалась на работе, и швырнул их в стену.
И тогда я сказала: «*** [отстаньте] от меня, пожалуйста». Он заорал: «Чтооо?!» Я уточнила: «Идите *** [далеко], пожалуйста!» На следующий день меня уволили».
Антон, 32 года
«В общем, я бы не назвал это насилием. Но начальница ко мне подкатывала и иногда ставила этим в тупик.
Это такие были вечерние разговоры по телефону, когда начальница подопьет и просит ее утешить. Я поначалу не отказывал в утешении, потому что человечность и вот это вот все. Но довольно скоро это переросло в подкаты.
Вопросы о том, что ты будешь делать, если я захочу тебя поцеловать и поцелую, ввергали в ступор и я советовал ей пойти поспать.
Ступор был, потому что я понимал, что мы в разных весовых категориях и она при желании могла меня поцеловать и не только. Странно, что не из-за того, что я тогда был в отношениях. В итоге я ей дал понять, что мы максимум друзья. Выпивать с ней совместно перестал, и трубку брать по вечерам тоже. А потом меня уволили с работы. Но это формально из-за пьянства было».
«Домогательства – это не только когда в переулке хулиган хватает за всякие места. Это еще и попытки завести отношения сексуального характера с подчиненными, с теми, кто ниже по статусу, или физически слабее.
Очень часто я вижу комментарии о том, что нужно потерпеть, ничего страшного, не нужно драматизировать. Но на самом деле любые домогательства накладывают отпечаток на того, кого домогались. Появляется страх; может появляться неприязнь к людям, которые напоминают того, кто домогался. В основном домогательства исходит от мужчин, тех, кто выше по статусу или сильнее физически.
Приходит журналистка брать интервью, а человек, который обладает большими ресурсами, начинает ей намекать на что-то выходящее за рамки официальных отношений. Он таким образом ставит в тупик журналистку: либо у нее испортятся отношения с человеком, либо ей придется согласиться на то, что ее травмирует.
Как это травмирует? Это вызывает много страхов, отвращение. Это даже может вызывать ПТСР, как у участников боевых действий. Ощущение небезопасности на рабочем месте очень дестабилизирует. Порой люди говорят: «Что такого, просто откажись».
Да, она откажется, но последствия для нее будут неприятными в любом случае. Приставания, когда нет вербальных признаков того, что человек хочет каких-либо отношений, кроме рабочих – это неприемлемо и должно быть порицаемо. Люди, которые пользуются своим положением, чтобы получить секс, не способны достойно существовать в обществе, им нужно работать над собой.
Людям, которые столкнулись с домогательствами, хочется пожелать душевных сил и не сомневаться в своей правоте, в том, что отказ – это нормально. Как показывает практика западных стран, улучшения есть. Сейчас мы наблюдаем историю с Вайнштейном, которого все же осудили. Я верю, что и у нас этичные отношения между коллегами станут нормой».
https://fn-volga.ru/news/view/id/140427